• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости


06.11.2014

ВЛАДИМИР БАЙКОВ: ОПЕРНЫЙ ТЕАТР ДОЛЖЕН ОСТАВАТЬСЯ ДИРИЖЁРСКИМ

Владимир Байков

ВЛАДИМИР БАЙКОВ:

ОПЕРНЫЙ ТЕАТР ДОЛЖЕН ОСТАВАТЬСЯ ДИРИЖЁРСКИМ

Оперный певец Владимир Байков, один из самых востребованных в Европе российских исполнителей, всё чаще появляется в Москве. С прошлого сезона, помимо участия в концертных проектах, певец начал на постоянной основе своё сотрудничество с Московским театром «Новая Опера» им. Е.В. Колобова. В ноябрьском номере – разговор о прошедших премьерах и предстоящих событиях.

- Владимир, известно, что Вы с отличием окончили Российский химико-технологический университет им. Д. И. Менделеева. А как Вы пришли к музыке?

- Я очень любил химию именно как науку, дающую безграничные творческие возможности. А высшая математика и вычислительные методы, составляющие основу химической кибернетики, делали это творчество ещё более вариативным. Но уже на первом курсе я почувствовал, что душевные переживания, заложенные в музыке, дают больше возможностей для самовыражения, чем вычислительные методы.

Владимир Байков "Князь Игорь"

Князь Игорь, Москва, Новая Опера, 2014

- Почему тогда классика? 

- Чем кроме классики заниматься? Не эстрадой же. Есть то, что остаётся навсегда. Только настоящая музыка может стать смыслом жизни. Да и, в конце концов, так попросту интереснее. Хотя должен сказать, что и эстрада может стать классикой, но для этого нужен масштаб, например, Клавдии Шульженко.

- Насколько сейчас Вы в своей профессии ощущаете себя востребованным и известным?

 - Как правило, большинство публики знает более-менее раскрученные имена. Я, например, всегда восхищался людьми, которых широкий зритель почти не знает. Не потому что не интересуется, а потому что сама система музыкального менеджмента в Европе и России так устроена, что не ставится цель отбора самых ярких имён. Со средними специалистами проще работать, ими проще манипулировать, на них проще влиять.

Владимир Байков Сорочинская ярмарка

Черевик - Владимир Байков, Хивря - Светлана Шилова ("Сорочинская ярмарка" Мусоргского), Бонн, 2007 год

- То есть известность Вас не заботит?

- Именно, не заботит. Когда поёшь партии масштаба Вотана, князя Игоря или Бориса Годунова, музыка инспирирует в тебе чувства невероятной глубины. Эти сиюминутные «прорывы в космос», даже какие-то пограничные психологические состояния сами по себе являются подарками судьбы, в обыденной жизни это невозможно пережить. При этом вопрос известности представляется, в общем, не таким важным. А что касается востребованности, то с этим проблем никогда не было: если когда-то и случались паузы в оперной работе, я просто осваивал новые камерные произведения. Но и сейчас, когда таких пауз нет, и приходится непрерывно учить большие оперные партии, я всё равно стараюсь расширять романсовый и песенный репертуар.

- Важные этапы своего творчества Вы можете назвать?

 - Самый первый этап — участие в спектаклях и концертах оперного театра-студии имени Прокофьева, основанного моим первым педагогом Елизаветой Стефановной Новиковой. Затем учёба в консерватории в классе знаменитого профессора Петра Ильича Скусниченко. Параллельно были ещё два года изумительного интенсивного сотрудничества с ансамблем солистов Бориса Певзнера, известного хорового дирижёра, огромного музыканта, который дал мне невероятно много в исполнительском плане.

На третьем курсе консерватории я стал работать в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Это был 1998 год, поэтому я застал поколение тех замечательных певцов, которые ещё работали со Львом Михайловым: Вячеслава Осипова, Леонида Болдина, Лидию Черных, Вячеслава Войнаровского, Лидию Захаренко, Николая Гуторовича, совершенно фантастическую Наталью Горелик-Оленину. Всё это артисты, у которых я очень многому научился.

Владимир Байков "Борис Годунов"

Варлаам ("Борис Годунов" Мусоргский), Турин, 2010

Несколько лет после консерватории я занимался у изумительного педагога Светланы Григорьевны Нестеренко, которая сыграла важнейшую роль в моём становлении как певца, научив или, я бы сказал, «деликатно заставив» прийти к осознанию того, каким образом работают певческое дыхание и голосовой аппарат. Был еще двухгодичный период в Центре оперного пения Галины Вишневской, но к сожалению, мне как профессионалу это мало что дало.
Затем в течение трёх лет я был солистом оперного театра в Санкт-Галлене, в Швейцарии. Спел много разноплановых партий, работал один, без дублёра. Это был мой первый постоянный контракт и очень интересная работа. Параллельно с этим были интересные гостевые контракты. В этот период я начал петь большие партии в серьёзных европейских театрах.

Владимир Байков Сергей Лейферкус

Сергей Лейферкус, Владимир Байков, Владимир Чернов, Семён Скигин, Санкт-Петербург, 2012

Летом 2013 года директор театра «Новая Опера» Дмитрий Сибирцев пригласил меня петь князя Игоря на гастролях в Тель-Авиве, а затем предложил стать солистом. Прошедший сезон в «Новой опере» принёс мне много интересного. Это и гастроли в Тель-Авиве, и гастроли в Лондоне, и концертное исполнение «Саломеи» Рихарда Штрауса, позволившее мне впервые исполнить партию Иоканаана, и участие в концертах театра.

Я рад, что возобновилась моя работа с Дмитрием Сибирцевым как с пианистом. За годы нашей дружбы мы сделали много камерных программ, и всегда фортепианное сопровождение было отмечено благородством и высоким музыкантским вкусом. На 17 февраля 2015 намечен наш концерт в «Новой опере», это будет программа романсов Танеева.

Я вообще считаю, что «Новой опере» во многом повезло с новым директором. За пятнадцать лет нашей дружбы я много раз был впечатлён именно созидательными качествами натуры Дмитрия Александровича Сибирцева, а он за эти годы создал бесконечно много и как музыкант, и как менеджер. Но даже людям с такими качествами необходимо время, чтобы привести в порядок организм со множеством проблем, доставшихся в наследство от прежнего руководства. В который раз я испытываю чувство огромного сожаления по поводу раннего ухода грандиозного Евгения Владимировича Колобова, создававшего свой театр и музыку в нём с огромной любовью и высочайшим профессионализмом. Конечно, слишком много лет уже прошло, но будем надеяться, что «Новую оперу» в будущем ждёт новый период расцвета.

Владимир Байков Борис Годунов

Борис Годунов, Брюссель, 2006

- Только что Вы спели Фигаро в премьере театра Новая Опера «Свадьба Фигаро» Моцарта. Что Вас побудило к ней обратиться сейчас?

- Честно говоря, я вообще не думал о том, что буду петь Фигаро в «Новой опере». Летом 2014 года на фестивале в Эрле, в Австрии, я спел Вотана в трёх представлениях «Валькирии» Вагнера. После таких гигантских и предельно трудных партий, как Вотан, представить, что снова будешь петь музыку Моцарта, довольно трудно. Могу сказать, что от изучения Фигаро я получил большое удовольствие. Во-первых, я обожаю эту оперу, а во-вторых, я учил её, бродя с нотами по берегам Инна и холмам Южной Баварии и Австрийского Тироля, в перерывах между представлениями «Валькирии». Но если говорить собственно о постановке, то могу сказать, что это — худший оперный опыт в моей жизни. Потому что огромное количество времени, здоровья, нервов и любви, вложенное в эту работу, по большому счёту не принесло никакой отдачи. Если говорить коротко, то времени было истрачено чудовищно, непозволительно много, но при этом непозволительно мало было дней или даже часов, проведённых на этих репетициях с реальной пользой для дела. В общем, с точки зрения организации труда, всё это имело мало отношения к настоящему профессионализму. Печально также было видеть полупустой зал по окончании спектакля. Остаётся надеяться, что это исполнение «Свадьбы Фигаро» не станет единственным в моей жизни. Буду искать возможность спеть Фигаро в Европе.

Владимир Байков, "Легенда о докторе Фаусте" Шнитке

Шнитке, «История доктора Фауста», Москва, БЗК, 2014

- Расскажите про Ваше участие в исполнении «Легенды о докторе Фаусте» Альфреда Шнитке.

 - «Легенда о докторе Фаусте» - знаменитая кантата Альфреда Шнитке, очень яркая и самобытная музыка, имеющая, в общем, счастливую судьбу. Впервые я услышал её в Большом зале Московской консерватории, когда был студентом, и она поразила меня до глубины души. А когда в студенческие годы что-то производит на тебя неизгладимое впечатление, то подсознательно все время ждёшь, что в будущем доведётся исполнить это произведение. И для меня великое счастье, что удалось исполнить Фауста в Большом зале консерватории. Огромная благодарность пригласившему меня в этот проект дирижёру Александру Соловьёву, ученику Бориса Тевлина. Помимо грандиозной музыки на меня огромное впечатление производит текст, к которому обратился Шнитке. Это не «Фауст» Гёте, а народная книга о Фаусте, изданная Иоганном Шписом в 1587 году во Франкфурте. Текст сам по себе настолько глубинный, архаичный и в чём-то дикий, что я воспринимаю его как нечто первичное, что «выхватило» из ощущений Шнитке ту музыку, которую он, в конце концов, на этот текст создал. И мою интерпретацию партии Фауста также во многом формирует именно этот текст.

- Что интересного Вас и Ваших поклонников ожидает в ближайшем будущем?

- В ноябре в «Новой опере» ставится опера Гуно «Ромео и Джульетта», я буду исполнять роль Капулетти, не очень большую, но яркую и вокально довольно трудную партию. Ставить оперу будет французский режиссёр Арно Бернар, что безусловно является очень позитивным знаком. Считаю, что «Новая опера» должна поддерживать свой статус театра высокого уровня и приглашать на постановки опытных режиссёров с серьёзными биографиями. Мне довелось работать и с Андреем Кончаловским, и с Робертом Уилсоном, и с Робертом Карсеном, и с Джанкарло дель Монако, и с Тони Палмером, и со многими другими. Кроме ярчайших индивидуальностей эти легендарные люди демонстрировали уважительное отношение к артистам. Кроме того, режиссёры такого уровня всегда имеют высококлассную команду ассистентов и сами определяют концепцию и облик своих постановок, не нуждаясь в неких консультантах по оперной драматургии. Как это ни парадоксально прозвучит, но я уверен, что именно контракты с большими режиссёрами способны удержать театр от сползания в «режиссёрский» (в плохом смысле) театр. Оперный театр должен в любом случае оставаться дирижёрским, чего я от всей души желаю «Новой опере».

Владимир Байков Ольга Романько

Водяной - Владимир Байков, Русалка - Ольга Романько ("Русалка" Дворжака), Хельсинки, 2009

Скажу честно, что вся эта так называемая «режоперная» мышиная возня, с которой я совершенно неожиданно для себя столкнулся в Москве, заставила меня по-новому взглянуть на предложение стать ведущим солистом Гамбургской государственной оперы — на предложение, от которого я упорно отказывался в течение года. Сейчас я внутренне готов к тому, чтобы подписать этот контракт. С одной стороны, очень хочется жить и работать в Москве. Может быть, получится совмещать работу в Германии и в России. Хочется говорить на родном языке, общаться с друзьями, с коллегами — солистами «Новой оперы». Тем более что среди них немало классных вокалистов, даже среди вновь пришедших молодых ребят, с которыми мы работали на постановке «Фигаро»... Но с точки зрения профессии я в очередной раз убедился, что так называемый «русский репертуарный театр» — это нечто совершенно противоположное тому, что нужно лично мне для реализации творческих возможностей.

Владимир Байков Синяя борода

Синяя Борода, Хельсинки, 2012

Тринадцать лет назад именно осознание этого факта заставило меня уйти из музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. И, надо сказать, я ни разу не пожалел о своём решении. Оперный артист, да и любой артист должен выходить на сцену часто. Петь много. Думать. Переживать. Находиться в постоянном профессиональном тренинге. Он должен чётко знать, что именно он обязан делать, в какие дни календаря он должен петь спектакли и за какие деньги. Увы, всё это фактически несовместимо с понятием «репертуарный театр».

Гамбургская опера привлекательна ещё и тем, что в её репертуаре есть произведения, которые не идут в России и вряд ли будут поставлены в России в ближайшее время. Например, «Хензель и Гретель» Хумпердинка — сказочная (во всех смыслах) опера, которую я люблю всем сердцем. Я уже сейчас начал изучать партию Петера — отца главных героев, и совершенно очарован этим образом. «Вольный стрелок» Вебера — один из краеугольных камней немецкого репертуара. Партия Каспара, которую мне предстоит петь — это образ мефистофельского склада, что интересно не только вокально, но и актёрски. Могу сказать, что этот образ в моём представлении гораздо более жёсткий, чем спетый много раз Мефистофель в «Фаусте» Гуно, которого я даже могу назвать «нежно любимым».

Владимир Байков Мефистофель («Фауст» Гуно), Варшава, 2008

Мефистофель («Фауст» Гуно), Варшава, 2008

Также я выбрал для себя партию Гесслера — главного злодея в опере Россини «Вильгельм Телль». В Гамбурге будет ставиться французская версия этой оперы. Самого Телля будет петь Сергей Лейферкус, с которым мы уже работали вместе, а он — фантастический певец, актёр и человек. В моих «гамбургских планах» также присутствуют князь Игорь, граф Томский в «Пиковой даме» и Иоканаан в «Саломее».

И конечно — чем ещё привлекательна Германия —  меня «не отпускает» музыка Вагнера. Я не считаю себя каким-то необыкновенным вагнеровским певцом, но те пять партий в операх Вагнера, которые я пел в Германии, Австрии, Голландии и в Мариинском театре — это, наверное, самое интересное, что было в моей профессиональной жизни. В конце сезона 2014/2015 гг. я вновь буду петь Вотана в «Валькирии» Вагнера на фестивале в австрийском Эрле. Жду этого с огромным нетерпением. 

Владимир Байков Вотан

Вотан («Валькирия»Вагнера), Эрл, 2014

Следующий сезон включает также выступления в серии спектаклей «Огненного ангела» Прокофьева в легендарном театре «Колон» в Буэнос-Айресе. Партию Рупрехта я уже исполнял четыре года назад в знаменитом зале «Концертгебау» в Амстердаме, но это было концертное исполнение. Теперь мне предстоит исполнить Рупрехта в оперной постановке. Я давно мечтал побывать в Буэнос-Айресе, особенно когда посмотрел фильм BBC про Астора Пьяцоллу, в котором Буэнос-Айрес выглядит очень уютным и почему-то родным, как будто я жил в нём долгие годы. Два года назад у меня уже было приглашение петь в театре «Колон» партии Алеко в «Алеко» и Ланчотто Малатесты в «Франческе да Римини» Рахманинова, но я отказался от этого проекта, предпочтя спеть десять представлений «Синей Бороды» Белы Бартока в Финской национальной опере в Хельсинки. Но теперь — да здравствует Аргентина, танго и кровавые стейки!

Совсем скоро, в декабре, я улетаю в Германию — участвовать в мировой премьере оперы Антона Лубченко «Доктор Живаго» в театре Регенсбурга, где я буду исполнять титульную партию. На меня большое впечатление производит не только музыка оперы, но и то, как Антон при создании либретто использовал  стихотворения Юрия Живаго. Мы с Антоном знакомы уже несколько лет, и я могу сказать, что он — очень талантливый композитор и дирижёр. Сейчас Антон является художественным руководителем Приморского театра оперы и балета во Владивостоке, но часто выступает как дирижёр и в Европе, причём программы его концертов всегда интересны и необычны. Ставить «Доктора Живаго» будет очень интересный режиссёр Сильвиу Пуркарете, традиционно работающий в творческом тандеме со сценографом Хельмутом Штюрмером — я видел их совместные работы, и они неизменно производили на меня огромное впечатление своей изысканностью и благородной простотой.

- Новая музыка звучит в Вашем исполнении и на фестивале «Московская осень».

- Да, уже совсем скоро, 24-го ноября мы с моим другом, выдающимся пианистом Яковом Кацнельсоном, будем в рамках «Музыкальной осени» исполнять вокальный цикл ещё одного моего друга, прекрасного тверского композитора Сергея Левина на стихи Гумилёва «Солнце духа». Этот цикл из трёх песен — не очень большой по продолжительности, но я бы сказал, что он огромный по своему внутреннему содержанию. Само обращение композитора к текстам Гумилёва и самобытная вдумчивая работа с этими текстами — всё это говорит о том, насколько Сергей глубокий человек. Вообще, я должен сказать, что это огромное счастье, когда твои современники пишут для тебя оперные и камерные произведения, любой настоящий музыкант может об этом только мечтать.

Владимир Байков Яков Кацнельсон

2013, песни Шуберта, Рахманиновский зал МГК, с Яковом Кацнельсоном

Также на этом концерте я буду исполнять цикл Микаэла Таривердиева на слова Маяковского — это свежая и светлая музыка, которая, к сожалению, не слишком известна, особенно по сравнению с киномузыкой Таривердиева. Но эта музыка достойна быть услышанной и любимой. Пять песен — это пять совершенно  разных образов. И в общем, средства, использованные Таривердиевым для создания этих образов — довольно скупые, что уже говорит о художественной ценности произведения. В том и состояло волшебство Таривердиева, что он, казалось бы, из ничего мог создать музыку, переворачивающую душу.

 - Среди Ваших камерных программ выделяются вечера вокальной музыки Георгия Свиридова. Что значит для Вас творчество Свиридова?

- Я пою музыку Свиридова с 1993 года, то есть почти с самого начала моих занятий вокалом. Все мои педагоги давали мне разучивать песни Свиридова. Так же, как с педагогами, мне повезло и с партнёрами-пианистами. С Дмитрием Сибирцевым мы исполняем песни Свиридова уже больше двенадцати лет, с Михаилом Аркадьевым сотрудничали на протяжении восьми лет — с 2005 года до конца 2013 года. Уже около пяти лет мы сотрудничаем с Еленой Савельевой, страстно любящей музыку Георгия Васильевича и творчески дружившей с ним многие годы. Елена Павловна является автором консерваторского абонемента «Все камерно-вокальные сочинения Свиридова», в рамках которого мы исполнили множество свиридовских песен и романсов. В 2011 году к нам присоединился Владислав Пьявко, который наряду с Ириной Архиповой, Евгением Нестеренко, Еленой Образцовой и Александром Ведерниковым является одним из самых преданных исполнителей музыки Свиридова. Втроём мы исполнили несколько дуэтных циклов: «Страна отцов», «Слободская лирика», «У меня отец — крестьянин». Сейчас готовим никогда не исполнявшуюся авторскую версию поэмы памяти Сергея Есенина для тенора, баса и фортепиано, которую исполним в феврале в Московской консерватории. В следующем году, я надеюсь, фирма «Мелодия» выпустит, наконец, диски с песнями Свиридова, записанными мной и Еленой Савельевой.

Владимир Байков Владислав Пьявко

С В.И.Пьявко и Е.П.Савельевой, Санкт-Петербург, Капелла, 2012

Мы все готовимся к 100-летию Свиридова, юбилейные концерты запланированы на декабрь 2015 года. Впрочем, мы и 99-летие композитора встречаем довольно лихо. С Яковом Кацнельсоном в этом сезоне мы много исполняем «Отчалившую Русь»: в Москве, в Сыктывкаре, Муроме и Воронеже. С Еленой Савельевой — в Твери. Весной в «Новой опере» пройдёт свиридовский концерт, автором которого является изумительный музыкант, пианист и педагог, концертмейстер «Новой оперы» Лариса Скворцова-Геворгизова. Кроме исполнения «Отчалившей Руси» я вновь вернусь к одному из самых грандиозных произведений Свиридова — циклу на слова Исаакяна «Страна отцов», который мы исполним вместе с большим мастером, тенором Михаилом Губским. Ну и, конечно, я часто возвращаюсь к «Петербургу» Свиридова, к его пушкинскому и лермонтовскому циклам и с особенным трепетом — к песням на слова Александра Блока.

Музыка Свиридова — огромная часть моей жизни. Потому что он — это и есть Россия. Грандиозны как его композиторский масштаб, так и масштаб мыслителя — патриота своей страны. Особенно остро это чувствуется сейчас, когда градус надуманной русофобии в мире как никогда высок. Я могу с уверенностью сказать, что антирусская фашистская истерика, развязанная почти уже год назад одуревшей и озверевшей Украиной, была совершенно чётко предсказана Свиридовым в его знаменитых дневниках, опубликованных в 2001 году под заголовком «Музыка как судьба» в издательстве «Молодая гвардия». Сама тональность свиридовского восприятия мира во многом была продиктована обстоятельствами, которые он наблюдал долгие годы, особенно в последние десять лет его жизни: всяческое замалчивание русской культуры, русских традиций, фальсификация истории России и вообще ненависть к российской государственности. Эти дневники вызвали шквал яростных споров, и я прекрасно помню своё удивление поведением некоторых наших — казалось бы, умных — консерваторских профессоров, негодовавших, как это Свиридов мог быть таким «великорусским шовинистом».

Впрочем, на то они и профессора, чтобы иногда позволить себе впасть в некие загадочные формы либерализма... главное, чтобы простые люди сохраняли ясность ума. На самом деле Свиридов был глубочайшим знатоком Истории России, и в его сознании настоящее было неразрывно связано с прошлым, в котором Россию постоянно предавали и пытались разрушить. Соответственно он видел и опасности, которые таит в себе будущее. Мне кажется, что наиболее полно это пред-чувствование, пред-видение Свиридова совпадало со стихами Александра Блока, которые Георгий Васильевич гениально положил на музыку — это знаменитый «Голос из хора», полный апокалиптических символов.

Увы, творческая интеллигенция — это весьма капризное, разнородное и нездоровое сообщество. И среди людей моего круга встречаются личности, которые по своим убеждениям являются сторонниками западных вдохновителей украинского фашизма. Но тем больше я испытываю огромную благодарность к настоящим интеллигентам, сохраняющим светлый разум, таким, например, как Юнна Мориц, Иосиф Кобзон, София Губайдулина, Мария Гулегина, Владимир Спиваков, Валерий Гергиев. Я уверен, что они влияют на мнение и позицию огромного количества людей во всём мире, ну а их, в свою очередь, безусловно поддержал бы Георгий Свиридов. Так что — будем надеяться!

Беседовала Виталия Касаткина

Фото из личного архива Владимира Байкова

 

06.11.2014



← интервью

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей