АНДРЕЙ КОТОВ:

«СОВРЕМЕННЫЙ ЧИНОВНИК СЛАБО РАЗБИРАЕТСЯ

В ЭТНИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ…»

«Всё новое – хорошо забытое старое» - это утверждение как нельзя лучше подходит к тем процессам, которые происходят в области культурной политики. Будем верить, что здравый смысл побеждает, и общественной миссией культуры, действительно, становится передача новым поколениям свода нравственных, моральных, этических ценностей, составляющих основу национальной самобытности. Но как в эпоху перемен не потерять суть? Как отличить подлинное от красивой яркой обёртки? Об этом и о многом другом поговорим с Андреем Николаевичем Котовым, бессменным художественным руководителем ансамбля «Сирин», певцом, фольклористом и хормейстером, долгие годы занимающимся изучением особенностей аутентичного пения русской средневековой музыки и народных песен.

 -Андрей Николаевич, Вы один из самых авторитетных и любимых музыкантов-фольклористов. За последние годы в фольклорном движении произошли какие-то изменения в лучшую сторону?

 -Фольклорное движение не стоит на месте и изменения, конечно произошли. Во-первых, за последние годы стали появляться центры фольклорного движения, например, такие, как томский. Также ежегодно проходят этнофорумы: в Москве – «Живая традиция», на севере – Сизьма. Традиционные центры существуют, развиваясь, конечно, по-разному. Потому что у всех свои проблемы, свои задачи. Та же «Усть-Цилемская горка», хотя там ушли мастера, которые являлись костяком, но сам праздник продолжается и существует как центр народной культуры.

 - Как Вы думаете, с чем связан всё возрастающий интерес к своим корням?

- Люди, которые занимались и продолжают заниматься этнической культурой, учатся работать и с государством, и с современной молодёжью. Это произошло после той большой волны, которая двигала нас в сторону запада, когда всё разваливалось. Многие сегодня возвращаются к осознанию единства русского государства и к поискам национальной идеи. В регионах, где живут другой - нестоличной, реальной жизнью, возвращаются к своей собственной культуре, понимая, что именно она позволяет более оптимистично смотреть в будущее. Ведь на что-то нужно опираться в условиях противостояния. Чтобы можно было понять, почему мы такие, и почему мы должны жить так, а не иначе.

- Вы сказали, учатся работать с государством. Действительно, сейчас на самом высоком уровне заявляется о поддержке народной культуры, о том, что воспитание подрастающего поколения должно опираться на традиционные ценности. Это пока больше декларации, или, всё-таки, поддержка государства стала ощутимой?

- Современный чиновник от культуры слабо разбирается в этнической культуре и слабо отличает подлинное от подделки. Сегодня существует такой «типа фольклор», фольклорными ансамблями называется всяческая попса, которая поёт казачьи песни, делает свадьбы «по вашему заказу» и т.п.

 - То, что в фольклорной среде называется «клюква-малина»…

- Да, именно. Только если раньше эта «клюква-малина» существовала на уровне самодеятельных хоров, то сейчас она переместилась на самый высокий уровень. И люди, которые занимаются «клюквой», чувствуют себя очень хорошо и находятся ближе всего к кормушке. Когда появляются какие-то гранты (а сегодня, как мы знаем, на продвижение народной культуры выделяются большие деньги), они уходят не тем, кто бережно сохраняет традиционную культуру, а этой вот попсе. Многие проекты, которые задумываются, просто не получают финансирования. Я сам уже седьмой год провожу фестиваль «Ростовское действо» в Ростовском Кремле. И мы его проводим на деньги Кремля. Нам никто не даёт ни копейки. Более того, когда мы попытались совместно с Российским фольклорным союзом и Центром русского фольклора получить грант - прошли все этапы, собрали все документы, на последнем этапе вдруг появилась организация, которая перебила цену, увела этот фестиваль из-под носа, а потом просто исчезла! Это, к сожалению, коснулось не только данного проекта. Так же пропали проекты этнографических экспедиций, которые просто никто больше не мог проводить.

 - О печальном разговаривать можно долго, но есть проекты, которые с успехом реализуются и в которых задействованы музыканты, не имеющие прямого отношения к этнике. Вы уже обсудили с Борисом Березовским планы на проведение III фестиваля «Музыка земли»?

- Да, мы уже встречались неоднократно по этому поводу. Хочу отметить, что сам фестиваль вызывает всё больший интерес. Если на участие в первом фестивале было подано около ста заявок, то на втором мы отслушали и отсмотрели на первом этапе более трёхсот коллективов со всей страны. Отобрано было всего двадцать. И в равной степени было уделено внимание и аутентике, и современному исполнительству. Довольно много хороших коллективов, занимающихся на местах традиционной культурой, поэтому процесс выбора был сложным. Как всегда – очень сильный юг России, очень мощная Сибирь - Томск, Омск, Новосибирск, интересные исполнители-сольники, балалаечники. Когда я отслушиваю и отсматриваю всё, для меня возникает картина, в каком состоянии сегодня находится русская культура. Есть оркестры народных инструментов и народные хоры, есть полуэстрадные ансамбли, есть те, кто занимается аутентикой на местах и поёт свою традицию. При этом делает это великолепно, оставаясь тонкими, сценичными и совершенно сочетающимися с современным миром. Сам по себе фестиваль «Музыка земли» задуман как сочетание классической и традиционной культуры. Выходит на сцену Борис Березовский и играет классическое произведение, а после него в исполнении ансамбля «Лето» звучат липецкие песни. И я вам должен сказать, что в концертах это совершенно не противоречит друг другу. Потому что в хорошем исполнении является музыкой высокого класса.

 - Прописная истина – истоки классической музыки в фольклоре.

- Это такое общее место. Сама по себе классическая музыка уже является традицией. Она стала такой, пройдя через много этапов. Она сформировалась из западной культуры, впитав в себя в XIX веке русскую мелодику. Если сложно объяснять простые вещи – классическая музыка принципиально отлична по своему содержанию от традиционной, но является такой же традиционной, как и музыка мест. И здесь всегда слышно мастера независимо от стиля. Мы отбирали именно мастеров, неважно, что они представляли – современное этно, аутентику или классический стиль. Отбор на III фестиваль уже начался.

 - Вы ведь не сразу пришли к фольклору в своей жизни?

- Моя мама пела в оперной студии, и я с шести лет знал все доступные мне оперные арии. Потом пел в детском хоре ЦДДЖ. У нас был потрясающий хормейстер – Ирина Михайловна Усова, автор учебников, один из лучших детских хормейстеров. Во время мутации пересел в оркестр народных инструментов и очень легко с академического хора переключился на домру, балалайку и контрабас. В 14 лет я, естественно, собрал рок-группу и играл всё, что положено играть в этом возрасте, потом прошёл КСП, писал песни, стихи. Поступал на академический хор, но попал на народный – туда брали мальчиков.

Вся история для меня открылась на первом уроке расшифровки, когда я понял, что такое подлинная песня в исполнении казачьего дуэта. В 1978 году я услышал ансамбль Дмитрия Покровского и понял, что это абсолютно моё. Так я у него в ансамбле долго работал, учился, заменял его, ездил на гастроли, в экспедиции, собирал сказки, занимался старообрядцами, традиционным театром. А потом, когда я вырос и пришло время уходить, организовал «Сирин».

- «Сирин» - обязывающее название. Райская птица, поющая о вечности… Почему был сделан выбор именно в пользу духовной музыки?

- Сейчас духовная составляющая русской традиционной культуры практически отсутствует. Есть люди, занимающийся фольклором, но нет тех, кто занимается русской духовной культурой. А она, на мой взгляд, состоит из двух частей: доевропейского периода – знаменный и демественный распевы, строчное многоголосие, ранний партес и так далее, и так далее… Много музыки, которую люди совсем не знают. И наш ансамбль стал своеобразной лабораторией по изучению древних рукописей, где работают доктора и кандидаты наук и занимаются расшифровкой. И вторая часть – это духовные стихи, которые занимали огромное место в жизни русского народа и были просто вытоптаны в период советской власти. Это огромная страница в истории русской культуры, которая требует большой работы. В том числе, и работы с педагогами. Проблема сегодня заключается не в том, чтобы возродить уроки пения в школе, а в отсутствии педагогов, способных квалифицированно и интересно проводить данные уроки.

 - Вы как-то пытаетесь восполнить этот пробел?

- Да, я провожу концерты, мастер-классы в разных городах России. Ближайший будет в феврале в Санкт-Петербурге. И мне очень важно и качество того, что я преподаю, и качество моих учеников. Поэтому я очень придирчиво отношусь к набору.

- Ещё и книги уникальные издаёте… Я держу в руках сборник «Богослужебные песнопения XVI-XVIII веков и духовные стихи из репертуара ансамбля «Сирин». Для хормейстера или руководителя коллектива – это настоящий подарок.

 - У нас в планах ещё два сборника. Первый – сборник, где собраны расшифровки мастеров народного пения. То, что раньше специально никогда не издавалось. Потому что внутри фольклора есть песни разного уровня. Есть такие, которые поют все, типа «Порушки-Порани», есть ритуальные, которые поются на свадьбах и похоронах, есть календарные, а есть - мастерский уровень. Эти песни поют уже люди преклонного возраста, люди, обладающие большим опытом, у которых в песне витиевато закручиваются мелодия и отношения. Их не может петь абы кто. Это то, что всегда интересовало Покровского, то, что интересует меня, то, что является классикой русской традиционной культуры на уровне Баха и Рахманинова. И на деньги от этого сборника будем выпускать следующий: «Антологию древнерусского певческого искусства», задуманную ещё в 70-х годах. Тем более, количество материала увеличилось в несколько раз. За последние годы медиевистика сделала огромный шаг вперёд. И те, песнопения, которые раньше считались утерянными, поражают своей красотой, сложностью и уникальностью.

Вот у нас так получается – работаем без поддержки и надеемся только на себя и людей, которые в этом заинтересованы. Вы знаете, у меня ансамбль существует двадцать восьмой год, мы никогда не были ни под какой организацией. Мы не принадлежали ни Министерству культуры, ни церковным структурам. Мы всё зарабатывали сами. Может быть, поэтому до сих пор и не распались, что собираемся и поём не ради заработка, а ради того, что любим. И нам важно то, что мы делаем. Потому что жизни коротка, и для чего её прожить ты выбираешь сам.

- Хотелось бы ещё несколько слов сказать об «Этносфере», как о наиболее крупном, магистральном, фольклорном проекте.

 - «Этносфера» - это движение, которое когда-то создал Сергей Филатов. В него вошли состоявшиеся музыканты – Сергей Старостин, Аркадий Шилклопер, Алексей Архиповский и много других. Для Сергея, как для «Могучей кучки» в своё время, было очень важно заявить русскую тему в современной вокально-инструментальной музыке, в современном джазе. А в последние годы внутри нашей «Этносферы» появилось и симфоническое направление. Мы берём какую-то музыкальную тему, обязательно русскую, аранжируем для симфонического оркестра и потом выступаем. Уже были подобные концерты в Ярославле, в Москве несколько раз, в Вильнюсе, в Санкт-Петербурге. Это очень интересная работа, тот формат, которого не хватает в современной русской музыкальной культуре. Когда у нас появляется какой-то серьёзный партнёр, мы с удовольствием делаем этот проект. Он очень затратный и непростой: каждый раз написание музыки, репетиции. Но это, действительно, высококачественная современная симфо-этно-традиция, основанная на русской мелодике.

 - Не обижает ли Вас отсутствие должного внимания со стороны СМИ и слово «неформат», намертво приклеившееся к тем, кто занимается поисками и творчеством?

 - На мой взгляд, «неформат» - это то, что не входит в определённые стандарты. Мы сегодня живём в мире, который форматирован неправильно. Например, здоровая пища является «неформатом». В сегодняшних магазинах ты не купишь безвредных продуктов: их нужно покупать в особых магазинах за большие деньги. То есть, это – «неформат». Настоящее искусство сегодня, даже если посмотреть по европейским афишам, представлено очень скудно. Исполняется две-три симфонии Моцарта, две-три симфонии Чайковского, один концерт Рахманинова (первый фортепианный), исполняется Вивальди. Популярная классика. Найти для широкой публики даже «Дидону и Энея» Пёрселла очень сложно. Так же и здесь : подлинная этническая культура – это «неформат», предназначенный для не очень широкого круга людей.

Беседовала Елена АЛЕКСАНДРОВА

Фото из личного архива А.Н. Котова

http://ансамбльсирин.рф