• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости


27.11.2015

АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ: В ФОРМЕ ИНТЕРВЬЮ

Александр Соколов

Александр Соколов:

в форме интервью

Слово «формат» в консерваторских стенах произносить не хочется. Лучше вспомнить о чувстве формы, которое у хороших музыкантов развито в совершенстве. Договариваясь о встрече с ректором Московской государственной консерватории им. Чайковского, доктором искусствоведения, профессором А. С. Соколовым, мы планировали обсудить длинный ряд вопросов, так или иначе связанных с приближающимся юбилеем консерватории. Александр Сергеевич был радушен и терпелив, но главное, удивительным образом помог выстроить беседу по законам музыкального развития – с тематическими арками, обобщениями, сближением контрастных тем.

Александр Соколов

– Александр Сергеевич, 150-летие не просто очередной юбилей, это историческая дата. Помогите, пожалуйста, разобраться, какой момент считать точкой отсчета, днем рождения консерватории?

– День рождения консерватории отмечается 13-го сентября. Конечно, отсчет нужно вести от периода, когда только закладывался ее фундамент, причем, на основе опыта первой русской консерватории – Петербургской. Заметьте, профессорами Петербургской консерватории были иностранцы. Благодаря этому сложилась очень естественная форма преемственности, прежде всего, исполнительских школ – фортепианной, скрипичной, виолончельной... Когда спустя несколько лет создавалась Московская консерватория, была привнесена и чисто русская традиция. В Москве начали преподавать выпускники Петербургской консерватории русского происхождения, прежде всего, П. И. Чайковский, который прямо со студенческой скамьи пересел на скамью профессорскую. Таким образом, нам в наследство досталось очень гармоничное и естественное сочетание мировой практики и собственных, самостоятельных посылов, поисков, которые не прекращаются, которые имеют продолжение.

150-летний путь – грандиозный отрезок исторически насыщенного времени. Готовясь к юбилею, мы думаем, как охватить взглядом панораму целиком. В течение двух лет идет работа над энциклопедией Московской консерватории. Полностью сформированы два концертных сезона, посвященных юбилею – сезон, предшествующий 13 сентября 2016 года, и сезон, стартующий от этой даты. Приглашение выступить в специальной серии концертов приняли как наши выпускники-консерваторцы разных лет - Геннадий Рождественский, Владимир Спиваков, Денис Мацуев, Александр Лазарев, Юрий Башмет, Хибла Герзмава, Борис Березовский, Николай Луганский, так и артисты, близкие нам по духу – Владимир Федосеев, Юрий Темирканов, Валерий Гергиев, Владимир Юровский… За два года можно показать впечатляющую творческую панораму жанров, форм, имен! Причем, все, что консерватория готова показать, можно будет увидеть и услышать на ее площадках, в отреставрированных концертных залах! Сейчас заканчивается работа в Рахманиновском зале. С февраля он вернется в концертную жизнь.

Александр Сергеевич, Вы предварили многие мои вопросы! Скажите, новые разделы на сайте консерватории, посвященные определенным историческим этапам, событиям, датам, это тоже часть подготовки консерваторской энциклопедии?

– В том числе. В этом большом проекте, который реализуется на грант Российского гуманитарного научного фонда, приняли участие все кафедры консерватории. Проведена научно-методическая работа, собран ценнейший исторический материал. Мы постарались не упустить ничего интересного. Естественно, это не первая попытка подобного рода, но масштаб осмысления проблемы совершенно иной.

Конечно, мне интереснее говорить с Вами на творческие темы, но, как говорил первый нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, получить от государства материальную поддержку можно, большей частью, как раз во время юбилея. Есть специальное решение Правительства РФ о праздновании юбилея Московской консерватории. Федеральная целевая программа «Культура России» уже оправдала целый ряд наших ожиданий. Я упомянул о залах. Помимо этого, сейчас полным ходом идет реконструкция тех корпусов, которые являются нашей главной ценностью. Причем, под реконструкцией подразумевается техническое оснащение и приспособление к тем требованиям, которые предъявляет нам жизнь. Например, профессиональное телевидение. Такого не было никогда! Все залы консерватории будут оснащены современной профессиональной техникой, которая позволит в прямом эфире демонстрировать то, чем мы располагаем. Это очень расширит возможности нашего общения с миром. Но это, в свою очередь, и обязательства: обеспечение работы техники, целый ряд подсобных помещений, новые электрические мощности. Все это предусмотрено, все это сделано!

Пожалуй, самым большим прорывом на сегодняшний день является строительство многофункционального студенческого комплекса. Помимо комнат для проживания студентов, значительно более комфортабельных, нежели ранее, там будут помещения для профессоров, приезжающих, чтобы дать мастер-классы, родителей, которые захотят проведать своих детей. Еще там будут два концертных зала, репетитории, бассейн, стоянка для велосипедов... Самое главное, есть точная дата окончания этого строительства – декабрь 2017-го года.

Еще одна приятная новость – недавно прошел консилиум специалистов под руководством главного архитектора Москвы Кузнецова, где обсуждался проект оперного театра Московской консерватории. Проект не просто был одобрен, его оценили, как пример творческого, логичного, уникального во многих отношениях решения проблемы градостроительства. Строительство предусмотрено в федеральной адресной инвестиционной программе, и то, что мы прошли самую сложную фазу – утверждение проекта – открывает очень приятные для нас перспективы. У нас ведь есть замечательный коллектив оперного театра, но он лишен сцены, вынужден выступать на концертных площадках, что ограничивает подготовку оперных певцов, которые должны полноценно работать с режиссерами, петь в гриме, в сценических костюмах... В обозримом будущем, примерно через три года в Москве появится новый оперный театр на 500 мест. Это будет новая замечательная страница в истории консерватории.

Ну, и конечно, потребности, которые лежат в основе всего цикла учебных дисциплин – фонды нашей библиотеки. Нам передано историческое здание за спиной Рахманиновского корпуса. Есть деньги для его приспособления под нужды библиотеки. Таким образом, впервые огромные ресурсы библиотечных фондов, которые используются сейчас только на одну треть, станут доступны не только для консерваторцев, но для всех музыкантов!

– Вы озвучиваете грандиозные планы. 2016-й – отнюдь не финальная точка?

– Нет, конечно!

– То есть это начало?

– Продолжение. Началом, причем, впечатляющим, была реставрация Большого зала консерватории, которая длилась 11 месяцев. На каждый из камерных залов отводится ровно полгода. С учетом всех сложностей, сами смотрите, в каком напряженном графике мы работаем.

– Александр Сергеевич, но есть ведь еще Ваши личные планы, планы ученого!

– Мои личные планы сейчас значительно скромнее, чем могли бы быть, но я думаю, это единственно правильная позиция. Хотя, естественно, все, что мне полагается делать по плану кафедры, которую я же, кстати, и возглавляю, я делаю. На самом деле, дефицит времени очевиден. Это сокращает возможности руководства дипломниками, которых я практически не беру. Но и это пройдет, когда я передам свои полномочия новому ректору консерватории. Тогда начну наверстывать упущенное.

Денис Мацуев, Александр Соколов

Вы поступили в консерваторию, когда ее ректором был Александр Васильевич Свешников. Личность легендарна! Однако среди руководителей консерватории были люди и не столько известные. Как соотносятся между собой масштаб деятельности и уровень популярности?

– Замените слово «известность» на «административный ресурс». Сейчас это особенно актуально, поскольку целый ряд вопросов, имеющих административную основу, решается, только если есть возможность сопровождать их решение на любых этапах. Конечно, то, что я работал четыре года в Министерстве культуры, сейчас очень помогает. Во-первых, меня знают, правда, это не та известность, о которой Вы сказали. Скорее, это известность делового, репутационного характера, но на данном этапе, когда появился шанс решить консерваторские проблемы, это оказалось важнее. А в целом, безусловно, были и остаются те, кто прославил Московскую консерваторию, чьи имена записаны на мраморных досках золотыми буквами. Их никогда не забудут. Кстати, сейчас мы пытаемся извлечь из забвения тех, кто волею судьбы остался в тени. Это тоже история консерватории, но нужно потрудиться, чтобы она засияла.

– Александр Сергеевич, на почетных досках, о которых зашла речь, имена выпускников, но давайте поговорим и о тех, кто возглавлял консерваторию. Есть ли еще белые пятна в ее истории?

– Практически нет. Хронология достаточно описана. Были периоды, скажем, в 30-е годы ХХ века, когда кто-то возглавлял консерваторию совсем недолго.

– Случайные люди?

– Что значит случайность? В любой случайности скрыта внутренняя закономерность. Вот мы не знаем, как выглядел директор консерватории Пшибышевский, нет его фотографии. Зато были люди, сделавшие невероятно много не только в творческом плане, но для защиты унаследованной ими традиции. Допустим, Василий Ильич Сафонов, который как раз и построил весь этот комплекс. Он оставался директором до 1905 года, когда на волне потрясений первой русской революции, студенческих бунтов оставил консерваторию. На смену ему пришел совершенно удивительный человек М. М. Ипполитов-Иванов. Он повел консерваторию через первую русскую революцию, мировую войну, Февральскую, Октябрьскую революции, Гражданскую войну. Вы понимаете, чего это стоило. И дальше были замечательные люди. Дважды, с перерывами – до войны и во время нее – ректором был А. Б. Гольденвейзер, пользовавшийся непререкаемым авторитетом и как мастер фортепианного исполнительства, и как руководитель консерватории. Ну, и, конечно, упомянутый Вами А.В. Свешников. Это целая эпоха, причем, очень непростая. О каждом можно сказать добрые слова, каждый сделал что-то, что мог сделать именно он.

– Ну, а если вернуться к истокам. Когда мы говорим о рождении Московской консерватории, первым называем имя Н. Г. Рубинштейна. Но ведь не в одиночку все было сделано?

– Во-первых, надо говорить о братьях Рубинштейнах. Антон Рубинштейн сделал в Петербурге то, о чем мы с Вами сегодня уже вспоминали. Николай Рубинштейн опирался на этот опыт. Авторитет брата и собственный авторитет ему позволили привлечь внимание не только творческой интеллигенции, но, прежде всего, двора. В основе было Русское императорское музыкальное общество. Тут-то и возникла некоторая балансировка тех самых устремлений к западу и к собственной культурной традиции. Я думаю, Николай Рубинштейн, безусловно, был лидером, человеком, на которого ориентировались, но он не был одинок, у него была собственная команда и благословение двора. Вспомним, в дальнейшем, при Сафонове государь-император пожертвовал собственные 400 тыс. рублей серебром. Это было хорошим примером для подражания. Консерватория была построена не только на деньги, выделенные двором. Разночинцы, купечество, дворяне – все они оставили свой след. Конечно, очень важно, в чьих руках находится знамя, но знаменосец только впереди, а за ним идет армия.

– Я помню, как потрясла меня история Василия Хлудова, подарившего консерватории собственный орган. Мало того, Василий Алексеевич еще и оплачивал услуги мастера, следившего за состоянием инструмента. Ведь это далеко не единственный случай, были меценаты, дарители. Что двигало ими? Любовь к музыке? Гражданский долг?

– То, что Вы задаете этот вопрос, грустное свидетельство тому, как далеко мы от этого ушли. Раньше, на границе XIX и ХХ веков такой вопрос просто не пришел бы в голову. Во-первых, была еще сильна старообрядческая традиция. Можно вспомнить Мамонтова, Третьякова, Морозова, которые были старообрядцами. Им с детства внушили, что надо успеть при жизни отдать людям то, что Господь Бог позволил заработать. Поэтому они строили больницы, странноприимные дома, передавали свои коллекции… Это была жизненная установка. Сейчас совершенно другая ментальность. Назовите мне государственного деятеля, который принесет собственные деньги.

– Может быть, такие люди есть, но мы их просто не знаем…

– Не знаю, не встречал. Во имя чего это делалось? Прежде всего, это проявление духовности.

– А как сегодня обстоит дело с прогрессом в обучении? Как Вы относитесь к новым формам музыкального образования?

– Безусловно, нужно учитывать возможности современных коммуникаций. Например, мы часто проводим интернет-конференции. Есть программа дистанционного обучения на дисклавире. Это самый настоящий рояль с электронной начинкой, которая дает возможность обеспечить профессиональное общение даже в том случае, когда профессор и студент находятся на разных континентах. У нас есть договор с членом нашего Попечительского совета, фирмой Yamaha, мы разрабатываем соответствующие методики. В последние годы произошло расширение предметов, которые преподаются. Музыкальный менеджмент, музыкальная журналистика – то, чего раньше не было в системе нашего образования. 

– Студенты -  это молодые коллеги. Как происходит Ваше общение?

Если под общением подразумевать просто радость встречи, то мне очень приятно видеть в коридорах молодых людей, которые с удовольствием здороваются, отвечают на мои приветствия. Я понимаю, что мы делаем одно дело. Если говорить о моей собственной студенческой аудитории, я читаю лекции, у меня есть и индивидуальные занятия. Вот у меня в кабинете стоит рояль. Иногда урок провожу прямо здесь, чтобы не занимать лишний класс в консерватории. Есть еще научное руководство. Так что общение самое разноплановое. Приятно, что у меня часто бывают встречи с представителями студенческого профсоюза, студсовета. С удовольствием поддерживаю многие студенческие инициативы. Скажем, весенние балы студенчества Московской консерватории, ставшие уже традицией. Это действительно красиво! В прошлом году мы показали фрагмент нашего бала не где-нибудь, а в Хофбурге, в Королевском дворце Вены. Была заявлена очень любопытная тема – Бал в русской литературе, и наши студенты показали три бала – из «Евгения Онегина», «Войны и мира» и из «Мастера и Маргариты». Для австрийцев эта инсценировка была настоящим откровением. Все были просто потрясены! Был и политический резонанс, поскольку подключилось наше посольство, МИД. Это в некотором роде ответ на ваш вопрос о том, что можно сделать сообща.

Александр Соколов

– Общаясь со студентами, Вы вспоминаете свою юность? Первое чувство, первое ощущение, первая встреча в консерваторских стенах... Чем они запомнились?

– Вспоминаю точно так же, как нынешнее студенчество будет вспоминать своих замечательных руководителей, профессоров. Входя в консерваторию, мы буквально замирали от восторга, видя наших корифеев. Консерватория очень многомерное пространство. Существует пульсация – на первый план выходит то одно, то другое направление. Тогда была безусловная «скрипичная» кульминация. Были четыре кафедры скрипки. Я очень хорошо помню зрительно, как беседовали в коридоре Давид Ойстрах, Леонид Коган, Юрий Янкелевич и Дмитрий Цыганов. Просто ареопаг! Четыре такие кафедры работали в одно и то же время! И результат налицо. Вся эта плеяда лауреатов, совершенно роскошная конкуренция между классами. Перед этим был период фортепианного взлета: Игумнов, Гольденвейзер, Нейгауз, позднее Оборин, Флиер, Зак. Сейчас замечательно развивается дирижерско-хоровое дело. Причем, в разных ипостасях – помимо классики это и современная, и старинная, и церковная музыка. Да, и все остальное находится на очень высоком уровне, так что сегодняшние студенты имеют счастье учиться у таких мэтров, как Геннадий Рождественский, Михаил Воскресенский, Сергей Доренский, Наталья Шаховская, Наталия Гутман… В перечислении этих звездных имен трудно остановиться!

– Замечательная тема – золотые периоды в истории консерватории. Скажите, Александр Сергеевич, а правомерно ли говорить о научной школе Московской консерватории?

– Да, сегодня у нас есть такая возможность. Несколько лет назад было создано Российское общество теории музыки. Затем мы вывели его на международную орбиту и в Риме были приняты в Европейское общество теории музыки. Каждые два года мы проводим международный конгресс. Последний был в Московской консерватории в сентябре. Он был посвящен как раз той теме, на которую Вы меня вывели – понятие «школа» в исполнительском, композиторском и научном творчестве. Мне пришлось делать пленарный доклад. Я как раз отвечал на заданный Вами вопрос. Безусловно, есть московская школа, она эволюционирует, имеет некоторую генетику и, кстати, в этой генетике очень хорошо прослеживаются западноевропейские корни, поскольку это влияние, в особенности на рубеже XIX и XX веков, было очевидным и вполне естественным. А вот дальше – период изоляции. Были причины политического характера, был языковой барьер. В результате, появилась некая автономия. С одной стороны, это наше богатство, а с другой – есть потребность унифицировать целый ряд позиций. Здесь есть интересные вопросы по терминологии, исследовательским методам, и сейчас многие участники этого конгресса всерьез заинтересовались перспективой такого взаимообмена.

– То есть, перспективы есть?

Есть, конечно!

Беседу вела Татьяна Цветковская

Фотографии Ирины Шымчак

27.11.2015



← интервью

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей