Художественный руководитель и главный дирижер Саратовского академического театра оперы и балета народный артист России Юрий Кочнев - один из признанных корифеев отечественной музыкальной культуры. Сегодня Юрий Леонидович – гость «Музыкального Клондайка».

- Вы, Юрий Леонидович, коренной волжанин?

- Нет. Я родился в Симферополе. В пятнадцать лет приехал в Ленинград, поступил в седьмой класс школы-десятилетки, где одновременно со мной в те годы учились Темирканов, Спиваков, Янсонс, Симонов. Ленинградскую консерваторию окончил по специальностям альт, история и теория музыки и оперно-симфоническое дирижирование. Затем –диссертация интерпретации музыки. В течение двух лет был стажером Большого театра, затем главным дирижером Казанского оперного театра, откуда и приехал в Саратов. С 1975 года являюсь главным дирижером, а с 1991 года – художественным руководителем Саратовского оперного театра. В 2020 году театру будет 145 лет, и его круглые юбилеи совпадают с круглыми датами моего пребывания в нем с разницей ровно в 100 лет.

- О нескольких десятилетиях служения Саратовскому театру в двух словах, пожалуй, не расскажешь.

- Действительно, за эти годы в моей творческой судьбе произошло много важных событий. На сцене  нашего театра я поставил более пятидесяти спектаклей. В том числе и достаточно редкие для российских сцен названия. В их числе «Лоэнгрин», «Тангейзер» и «Риенци» Вагнера, «Возвышение и падение города Махагони» Вайля, «Повесть о настоящем человеке» Прокофьева, «Маргарита» Кобекина, «Орестея» Танеева. Чрезвычайно успешным является Собиновский музыкальный фестиваль, который в нынешнем году прошел уже в тридцать второй раз. Театр семь раз был участником фестиваля «Золотая маска». Я являюсь обладателем двух «Масок» - за музыкальную интерпретацию оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» и за лучшую работу дирижера в балете Прокофьева «Стальной скок».

- Что, на ваш взгляд, определяет успешность существования театрального коллектива?

- Прежде всего - люди, которые в нем работают и определяют законы собственного творчества. Театр - это как государство в миниатюре. Очень непросто сделать так, чтобы это государство функционировало ладно, достойно развивалось. Для этого, прежде всего, нужны нормальная атмосфера человеческих и творческих взаимоотношений, а также система требований с достаточно высокими стандартами. В жизни все гораздо сложнее, и поэтому сам факт того, что я столько лет являюсь музыкальным руководителем театра, который успешно развивается и делает заметные работы, – ситуация довольно редкая.

- Не возникало ли у вас желание перебраться из провинции в столицу?

- Понятие провинции можно рассматривать как в региональном, географическом, так и в оценочном, художественном планах. И в столице нередко делаются провинциальные по художественному уровню работы, в то время как, например, в Саратове, Самаре, Екатеринбурге, Новосибирске - работы, соответствующие самым высоким столичным стандартам. Важно, что представляет собой человек на том месте, где он оказался волею обстоятельств и где он делает вверенное ему дело. Это счастливая судьба - столько лет быть связанным с крепким российским театром, иметь возможность  создавать и поддерживать в нем стабильный творческий коллектив. Вот почему, работая во многих театрах в качестве приглашенного или гастролирующего дирижера, я не изменил своему театру.

- Именно музыкальный руководитель, с вашей точки зрения, является создателем концепции будущего оперного спектакля?

- Не совсем так. Оказывая то или иное влияние на формирование концепции спектакля, музыкальный руководитель не должен быть изначальным генератором его идеи. Это прерогатива режиссера-постановщика. Дирижирование и режиссура – различные области профессиональной деятельности.

- Проблема оперной режиссуры обрела сегодня особую остроту.

- Режиссерские интерпретации классических опер чрезвычайно разнообразны. Я не являюсь сторонником какого-то определенного постановочного стиля. В каждом конкретном спектакле все зависит от таланта режиссера-постановщика и от специфики самого произведения. Поэтому в последние годы в репертуаре нашего театра присутствуют самые разные по своей стилистике, в том числе и достаточно радикальные спектакли. Кстати, наш «Евгений Онегин» 2000 года стал первой радикальной постановкой этой оперы на российской сцене.

- И все-таки чрезмерный радикализм уже порядком надоел.

- Нужно иметь в виду, что смена стилей в искусстве идет волнами. Так, в музыке 1950-х годов в моде был крайний авангардизм. Тогда Пендерецкий в Польше делал то, чего нельзя было делать у нас в стране. Но во второй половине своей жизни Пендерецкий перестал быть радикальным. То же произойдет и в оперной режиссуре. Я уверен, что всегда будут параллельно существовать и традиционные, и более радикальные подходы. Тут нужно не бороться, а предоставлять сценическую площадку и для того, и для другого. Есть определенные тенденции, связанные с желанием людей заявить о себе, быть дерзкими. Это особенно свойственно молодой режиссуре.

- Существуют ли, на ваш взгляд, рамки режиссерско-постановочных изысков, новаций в оперном жанре?

- Здесь, думаю, рамок не существует. Единственный критерий - субъективная профессиональная честность и талант человека. Мой ответ, конечно же, предполагает  определенную широту взглядов, открытость новому. Но это - не всеядность, которая всегда граничит с безразличием.

- А как же быть с тем, что можно назвать чувством меры?

- Это вопрос воспитания, морали, внутренней культуры и личного вкуса художника. С одной стороны, в искусстве не нужно быть «умеренным», художник должен иметь возможность раскрываться полностью. Но при этом у каждого человека должны быть обозначенные им же самим границы дозволенного. Если намерения художника входят в явное противоречие с общественным мнением, происходит определенный конфликт. Возникает ситуация, которую мы наблюдали с постановкой «Тангейзера» в Новосибирском театре, где режиссерский радикализм коснулся крайне болезненных вещей, связанных с верой, с религиозными чувствами людей. Думаю, что этот прецедент должен заставить и режиссеров, и художников, и руководителей театров задуматься о том, где следует остановиться. Очевидно, что ни сформулировать, ни ограничить это законодательно невозможно.

- Согласны ли вы с тем, что художественный руководитель – это по сути идеолог театра?

- Это безусловно так. Репертуарную политику и всю художественную деятельность театра стараюсь строить в соответствии со своим пониманием прогресса в искусстве оперы. Для этого нужен определенный кругозор. Когда в годы своей молодости я углубленно занимался искусством дирижирования, то изучал все, что относится к сфере смежных искусств, связанных с музыкой и музыкальным театром.

- Как влияют на театр катаклизмы, происходящие за его стенами в реальной жизни?

Общая культура коллектива, которая накапливается годами, напрямую не зависит от какой-либо экономической и политической ситуации, а является достоянием самого театра, результатом того, что в нем многие годы существует определенная стратегия развития. Таким образом, развитие театра происходит органично и напрямую не зависит от внешней ситуации. Не припомню года, когда бы у нас не говорили о финансовых трудностях. Они были и в советские времена, есть они и сейчас. Но театры, тем не менее, живут, публика заполняет зрительные залы. В любых ситуациях художники должны творить, певцы – петь, танцовщики – танцевать. Что касается нашего театра, то мы всегда находим возможность успешно работать, проводить масштабный Собиновский музыкальный фестиваль, выпускать премьеры.

Беседовал Валерий ИВАНОВ.

Фото Юрия Кабанова предоставлено Саратовским государственным академическим театром оперы и балета.