Антонио Грамши – внук и полный тезка…основателя Итальянской Коммунистической партии. Но интересен он не только знаменитой фамилией. Создатель и руководитель Ансамбля «Conсentus Noster», музыкант, композитор, артист… Биолог, математик, исследователь и экспериментатор, блестящий преподаватель, обладатель огромной коллекции инструментов, достойной стать полноценной экспозицией музея. Автор математической теории ритмов «Алгебра ритмов», совместно с доктором физико-математических наук Григорием Амосовым.

Когда я услышала на концерте в Тарусе чистую русскую речь Антонио, первый вопрос, которым я задалась, был: «Кто он – русский или итальянец»? После того, как немного почитала о нём, возник следующий: «Математик, биолог или музыкант?»; и другие, среди которых вопросы о структуре и даже смысле музыки. Так и родилось это интервью - из искреннего интереса к личности Антонио и восхищения исполняемой им музыкой.

 - Антонио, когда вы заговорили на концерте, я была удивлена чистотой вашего русского. В тот момент я ещё не знала, что вы родились и выросли в России. Кем вы чувствуете себя в большей степени - русским или итальянцем?

-  Я скажу совершенно крамольную вещь. Мне кажется, когда люди причисляют себя к определённой национальности, они, скорее, играют в какую-то игру. Все мы играли в детстве, считали себя индейцами, пиратами и прочими. Мне иногда приятно поиграть в такую игру, что я – итальянец, имя итальянское, фамилия. Но, на самом деле, я человек советско-русской культуры. Я здесь родился, вырос, выучился. Безусловно, я знаю свободно итальянский, я долгие периоды находился в Италии, итальянская культура мне близка. Но при этом ещё у меня с десяток разных кровей: турецкая, албанская, испанская, немецкая, еврейская и другие.

- Репертуар вашего ансамбля очень разнообразен, я услышала и балканскую, и восточную, и турецкую музыку. Может быть, это связано как раз с тем, что у вас с такой музыкой «кровное» родство?

- Это из области фантастики. Просто у нас музыкальная семья, и мой отец Джулиано Грамши был очень разносторонним музыкантом. Он играл на разных инструментах и интересовался разными стилями, направлениями и национальными традициями в музыке. Когда мне было 13 или 14 лет, он принес огромную коллекцию среднеазиатской музыки: узбекской, таджикской и т.д. И вместе с Вивальди, Бахом и прочими классиками я слушал их, и уже тогда начинал приобщаться к «внеевропейским» культурам.

Я считаю, что и музыкальные предпочтения, и музыкальный вкус закладываются в семье. Мне повезло, что у меня оба родителя - замечательные музыканты с определёнными вкусовыми предпочтениями. Мама в большей степени теоретик, хоровой дирижёр. Она играла, пела оперные арии, романсы, романтическую музыку. Папа приобщал меня к музыке эпохи барокко, особенно произведениям Баха и Вивальди, также Моцарта. Моя основа – это музыка Баха. Потом прибавились другие, близкие по духу, композиторы. Я заинтересовался средневековой полифонией, занимаюсь ей глубоко. Благодаря знакомству со среднеазиатской музыкой, я сохранил и культивировал вкус и любовь и к ней в том числе.

Потом я полюбил классическую индийскую музыку. Если бы я не был в детстве знаком со среднеазиатской музыкой, я, наверное, не обратился бы к экзотической неевропейской традиции.

- Ваш отец – сын известного философа, однако, почему-то не пошёл по стопам своего отца.

- Мой дед Антонио Грамши, прежде всего, был крупным политиком, Генеральным секретарем Коммунистической партии Италии. Философом он стал поневоле. Его посадили в тюрьму, в очень гуманную муссолиниевскую тюрьму (по сравнению со сталинскими). И там он обложился книгами, стал философом и, наконец-то, получил возможность писать. А отец был абсолютно аполитичным человеком. Интересовался искусством - поэзией, живописью, музыкой.

- После школы вы поступили на биологический факультет МГУ, выбрав в качестве своей профессии далеко не музыку. Почему?

- Музыка шла параллельно. Всегда, всю жизнь. Во время учёбы на биофаке МГУ для меня было естественным вечерами играть на блокфлейте. Я организовал Ансамбль старинной музыки в университете. Папа сделал из меня приличного флейтиста, который мог играть в ансамбле с кем угодно, получая от этого удовольствие.

Есть ещё третье параллельное направление - это страсть к математике. Я любил её с детства, участвовал в олимпиадах. Биофак МГУ привлёк меня возможностью экспедиций, путешествий, возможностью созерцать и щупать наш прекрасный окружающий мир, животных, растения. Сейчас я преподаю время от времени биологию и естественные науки, в большей степени математику. В итальянской школе Italo Calvino и в московском сообществе «Маткласс». Пишу статьи по логическим играм, головоломкам. Для взрослых и детей от 10 лет и выше.

- Потом вы все-таки получили профессиональное музыкальное образование?

- Пять лет я учился в Летнем институте старинной музыки «Carta Melone» (г. Санта-Луссурджу, Италия) по классу ренессансных духовых инструментов.

- У вашего ансамбля необычное название. Интересно узнать его историю.

- Название я долго искал, и потом пришло озарение. Обратился, конечно, к латыни. «Кончентус Ностер» называется наш ансамбль. Слово «кончентус» удивительно глубокое и интересное, по-русски оно звучит как консенсус. Кончентус на латыни означает «согласие, гармония, созвучие», и в какой-то степени «музыка». Ностер – наше. И получается «наша гармония», «наше созвучие», «наша музыка».

Почему наша? Все участники ансамбля в той или иной степени имеют средиземноморское происхождение.

- Как формировался репертуар ансамбля?

- В зрелом возрасте я увлекся еще одним инструментом – бузуки. До того я предпринимал попытки играть ближневосточную, турецкую, среднеазиатскую музыку на флейте или гитаре, но они оказались тщетными. Благодаря появлению бузуки, это оказалось возможным, на нём ближневосточная музыка звучит прекрасно. Я обложился нотами, стал собирать материал, особенно меня увлекла классическая османская музыка, которая вобрала в себя всё лучшее из музыки всех народов: персидской, ближневосточной, греческой, армянской, итальянской. Там были свои гениальные композиторы, но это отдельный разговор. Бузуки универсальный инструмент, он греческий, но соединяет свойства самых разных щипковых инструментов с длинным грифом. Тамсас, тамбур, тамситар и т.д. - это большое семейство. Бузуки – это один из представителей, поэтому может имитировать самые разные инструменты. И поскольку я уже был увлечён ближневосточными барабанами, то стал осваивать композиции и на них. Не просто ритмы, а серьёзные большие масштабные композиции. Затем мы это объединили. Солистка ансамбля Джулия Аморетти - очень разносторонняя певица с невероятным диапазоном, не только звуковысотным, но и тембральным. Она может петь всё, что угодно: русский фольклор, как бабушка рязанская, или Арию Нормы из оперы Беллини. Она поёт на любых языках, в том числе на древнетурецком, сербском, македонском, болгарском и других.

- Восточная музыка редко исполняется в концертных залах, миру мало известны имена выдающихся восточных композиторов…

- К сожалению, европейцы, в целом, плохо знают эту музыку. Были величайшие имена: Абдель Каюр Дэри, Аль-Фараби и другие. Музыка на Ближнем Востоке стремительно развивалась, усложнялась и достигла фантастических высот, фантастической сложности и даже виртуозности. Это тончайшая музыка. Мы исполняем музыку абсолютно гениального композитора Исмаила Деде Эфенди, османского композитора конца XVIII века.

- Удивительно, что эта музыка не распространилась на весь мир, учитывая, что мир - единая система, и так или иначе мы делимся открытиями.

- В странах, где исторически сложился приток эмигрантов, это бывшие колониальные страны - Англия и Франция, интерес к ближневосточной музыки у музыкантов очень большой. И там даже открыто учебное заведение по изучению восточной музыки. На подмостках можно услышать арабскую, турецкую, самую разнообразную музыку. В Европе интерес растёт довольно стремительно. А вот в России не очень. С трудом представляю, что наша консерватория пригласит Узбекский оркестр классической музыки. Там есть такие потрясающие оркестры! Вся интересная и необычная музыка у нас на клубном уровне, а в Европе - в огромных залах.

Беседовала Евгения ЩЕРБАКОВА-КОРОЛЁВА

Фото из личного архива Антонио Грамши

Продолжение