• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости


17.09.2019

Чингиз Османов: «Скрипка - инструмент, затрагивающий все эмоциональные и интеллектуальные ресурсы человека».

Чингиз Османов

В сентябре важным событием для Санкт-Петербурга станет концерт «Воспоминания детства» - посвящение педагогу скрипки Марии Александровне Славутской. В программе - произведения из «золотого фонда» скрипичного репертуара. Играть будет основатель коллектива «Симфониетта Санкт-Петербурга», концертмейстер Санкт-Петербургского академического симфонического оркестра, лауреат международных конкурсов, преподаватель Санкт-Петербургской консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, скрипач Чингиз Османов.

В интервью «Музыкальному Клондайку» Чингиз Османов и Мария Славутская рассказали об особенностях петербургской скрипичной школы, воспоминаниях детства, а также об опыте преподавания в старейшей школе-десятилетке.

А.И.: Чингиз, вы являетесь последователем скрипичной школы Леопольда Ауэра. В чем заключается отличительная особенность этой школы от других?

Ч.О.: Во-первых, конечно, Леопольд Ауэр как педагог сформировал определенные отношения между педагогом и учеником, которые стали примером уже для последующих преподавателей и для его собственных учеников, и, прежде всего, это – воспитание личности. Именно поэтому в его классе такое разнообразие неординарных индивидуальностей.

А.И.: Как вы считаете, существует ли такое понятие, как петербургская скрипичная школа?

Ч.О.: Отличительная особенность всей петербургской скрипичной школы – это отношение к музыкальному тону, звуку, именно это и есть та уникальная черта скрипача, которая свойственна ему одному. Педагоги уделяют предельное внимание своеобразию и качеству этих черт, а уже все остальные особенности – это более тонкие детали. Далее идут более общие закономерности для всех скрипачей – технические детали: смена смычка, качество его ведения, легато, деташе. Это все отдельные штрихи. Большое внимание всем деталям уделялось и моим педагогом в школе-десятилетке Марией Александровной Славутской, а так же профессором Михаилом Ханоновичем Гантваргом.

А.И.:Чувствуете ли вы себя продолжателем династии великих скрипачей?

Ч.О.: Петербургская (Ленинградская) скрипичная школа – это феноменальное явление. Можно сказать, что вся петербургская школа вышла из имени Леопольда Ауэра, все выходцы его класса.

А.И.: То есть Леопольд Ауэр, помимо профессионально-музыкальных и педагогических достоинств, обладал общественно-социальным талантом?

Ч.О.: Конечно, то, что Леопольд Ауэр был масштабной и неординарной личностью, – это, безусловно. Мне кажется, что все то, что приятно нам в скрипке, оно возведено в определенную степень в классе Ауэра и, конечно, здесь трудно сказать, отличаются ли его педагогические принципы чем-то особенным, в силу того, что все скрипачи стремятся к идеалу – качеству интонации, звучания и так далее.

А.И.: Считаете ли вы, что после долгих лет обучения в школе-десятилетке и консерватории, те произведения, которые составляют репертуар ученика/студента, не исполняются более на концертной эстраде?

Ч.О.: Образовательный путь скрипача – это практика, даже если речь идет о пяти-шестилетнем ребенке. У нас, безусловно, специфические упражнения, этюды, которые дети обычно не очень любят. Но весь этот набор тренировок готовит скрипача к более серьезным произведениям, что является интересным и захватывающим процессом. Я, например, помню одну из первых пьес, которые я играл... Все эти пьесы лирические, они воспитывают музыкантское чутье даже в самом маленьком ребенке. Я бы не отделял ученический репертуар от концертного.

Чингиз Османов

А.И.: 22 сентября во Дворце Белосельских-Белозерских пройдет концерт «Воспоминания детства», где вы сыграете тот репертуар, который составляет основу образовательного пути ученика и студента. Почему ваш выбор пал именно на такие произведения?

Ч.О.: Тема возвращения к своим детским воспоминаниям не оригинальна. Можно вспомнить замечательную пластинку Владимира Спивакова, которую он записал еще в 1980-х годах, где Владимир Теодорович играет «детский» репертуар. Это пластинка хранится у меня в фонотеке. Он был не первым. У меня также есть диск с подобным репертуаром в интерпретации Ицхака Перлмана. «Детские концерты» записал и мой учитель Михаил Гантварг. «Детский» я называю в кавычках, потому что, можно, например, один из концертов цикла «Гармонические вдохновения» условно причислять к детским. На самом деле, это все абсолютно нормальный скрипичный репертуар. Интересно то, что та программа, которую я выбрал на этот концерт, это не совсем «детство». Это, скорее итог этого этапа. Итог моих первых шагов в музыке. Тот репертуар, с чем традиционно скрипачи поступают в консерваторию и начинают карьеру, это достаточно непростые произведения, можно сказать, что каждое – вершина. 

Уже несколько лет я не участвую в конкурсах и не возвращаюсь к этому репертуару. И мне интересно было бы заново, сквозь свой новый приобретенный опыт, вернуться в тот репертуар, в котором были заложены основы меня как музыканта. Сейчас мне 37 лет, школу я закончил в 18, можно сказать, половину жизни назад. Я думаю, что ученикам, которые придут на этот концерт, будет интересно услышать, как их репертуар играет человек, который сам сейчас преподает в консерватории.

А.И.: Расскажите немного про программу концерта.

Ч.О.: В этой программе концерта «Воспоминания детства» можно увидеть как раз «золотой фонд» скрипичного репертуара – Бах, Паганини, Изаи, Сарасате. Бетховен, который, можно сказать, является вершиной камерной музыки для скрипки. И сочинение П. И. Чайковского «Размышления», что является, на мой взгляд, одним из важных сочинений для инструмента. Так же я хотел бы отметить участие в этом концерте своего одноклассника и близкого друга, пианиста Павла Райкеруса. Мы давно хотели выступить в одном концерте в Петербурге, но, к сожалению, не складывалось. В других городах мы выступали довольно часто, а в Петербурге впервые.

А.И.: В школе-десятилетке вы учились у Марии Александровны Славутской – педагога, которая вырастила многих российских скрипачей. В настоящее время ей 96 лет, как у вас сложились взаимоотношения с первой учительницей?

Ч.О.: Я очень благодарен Марии Александровне. Я до сих пор часто обращаюсь к ней за советом. Всегда она находит именно те слова, которые помогут преодолеть сложности. И я очень рад, что у меня было два таких непохожих педагога. Они абсолютно разные личности, но оба обладают прекрасными человеческими качествами – чуткостью и внимательностью.

А.И.: Мария Александровна, годы вашего обучения в консерватории пришлись на время Великой Отечественной войны. Вам пришлось уехать из Одессы в эвакуацию в Ташкент. Там произошло «смешение» ленинградской и одесской скрипичных школ. Как это повлияло на их будущее?

М.С.: Мы покинули Одессу на теплоходе с мамой и маленьким братом. А когда прибыли в Ташкент, на вокзале я совершенно случайно услышала, что здесь сейчас находится в эвакуации Ленинградская консерватория. Как только я все разузнала, сразу же побежала туда. В комиссии сидели все, кто имел отношение к музыке, “спасали кадры”, как говорится. И я совершенно случайно попала к Юлию Ильичу Эйдлину. Он был председателем комиссии. Я ему сыграла “Интродукцию и Тарантеллу” Сарасате, и он сказал: «Хватит, ясно. Идите получать карточку на хлеб и прописку в общежитии». С этого момента началась моя жизнь в Ленинградской консерватории. И Вайман, и Гутников, и другие -  все уезжали из Одессы и других городов, кто как мог, и все оказались в Ленинградской консерватории точно так же. Вайман был еще школьником, и был принят в интернат. Ленинградская консерватория была в эвакуации, и «подбирала» бегущих от войны музыкантов со всей страны, спасали талантливых людей. Эйдлин спросил меня, к кому бы я хотела поступить. Я никого не знала и спросила, можно ли поступить в его класс. Он сказал: «Давайте!».

В годы эвакуации создавались комсомольские бригады, выступавшие перед бойцами армии, и я была солисткой этой бригады. Там были студенты разных консерваторий и школ, но все стали уже студентами ленинградской. Ребята из Минска. Одессы, Харькова… Были студенты разных специальностей, но особенно выделялся класс скрипки профессора и заведующего кафедрой Юлия Ильича Эйдлина. К тому моменту он был уже главой всей скрипичной школы, главным человеком, так сказать. Вокруг Эйдлина все вновь собралось, так как Ауэра уже давно не было в России. 

Мария Славутская

Ташкент, 1942 год. На фото - профессор Ю.И. Эйдлин и М.А. Славутская

А.И.: Есть ли отличие одесской и ленинградской скрипичных школ?

М.С.: Одесских скрипачей всегда отличала природа. Они все были яркие, эмоциональные. А техника, которую нужно знать, скрипичные секреты, без которых нельзя - все это было у Эйдлина. Конечно, мы, будучи воспитанниками одесской школы Столярского, много общались между собой. И после войны поддерживали связь долгие годы, даже находясь в разных городах. 

 А.И.: Там и произошло «смешение» ленинградской и одесской скрипичных школ?

М.С.: В Ташкент приезжали музыканты со всей страны. И Ойстрах, и другие. Там, кстати, Эйдлин и Ойстрах познакомились. И позже уже произошло их сближение. Они были очень дружны. Когда Ойстрах приезжал с концертами в Ленинград, он всегда приходил пообщаться с Юлием Ильичом. Я была свидетельницей многих «скрипичных» разговоров между ними. Юлий Ильич был человеком интересующимся и принимающим многие «новинки». Все новое он как-то приобщал к работе. Я всегда участвовала в концертах класса Эйдлина, которых было большое количество. Это было частью его преподавания, можно сказать. Эйдлин был очень мудрый педагог. Он всегда развивал, прежде всего, «музыканта» в своих учениках. Он много общался с другими скрипачами, много брал у них. И всегда применял какие-то приемы, всегда обновлял свой педагогический арсенал.

Когда Юлий Ильич передал мне своих «десятилетских» учеников, я стала преподавать. Я всегда старалась поддержать ученика, дать ему получить радость от того, что у него что-то получилось. Важно, чтобы ученик был влюблен в свою специальность. Вообще же, детям необходимо понимать, что скрипка - это огромный труд. Без труда ничего не будет. Только труд и влюбленность в профессию. А родители должны быть участниками воспитания ребенка-скрипача, должны помогать. Чтоб ребенок дома усвоил то, что получил на уроке. Родители - это очень важно.

Чингиз Османов

А.И.: В настоящий момент вы преподаете в консерватории. Изменились ли требования к абитуриентам или студентам с момента вашего обучения по настоящее время?

Ч.О.: Мне трудно судить, но за то время, пока я учился в консерватории, требования не менялись. Могу сказать только то, что последние годы, когда Михаил Ханонович Гантварг возглавил кафедру скрипки, особое внимание уделено чисто скрипичным практическим деталям, а также разнообразию скрипичного репертуара. Все-таки, все привыкли к тому, что «стандартный набор» у студента консерватории – это две или четыре части сонат, партит Баха, несколько каприсов Паганини или Венявского, виртуозная пьеса и концерт. А Михаил Ханонович особое внимание уделяет прослушиванию на срезе обучения, на 3 курсе. Студенты проходят несколько технических экзаменов, где они должны играть гаммы, что, на мой взгляд, очень полезно, потому что мы можем оценить на простых примерах степень владения инструментом. В общем, я бы не сказал, что что-то сильно поменялось, но требования немножко разнообразились. Играемый репертуар немного расширился, насколько я это вижу. Особое внимание уделено тому, чтобы студенты играли много произведений Баха, Моцарта, Паганини, то есть тому скрипичному репертуару, на котором очевидны плюсы и минусы исполнителя.

Беседовал Антон ИВАНОВ

Фотографии предоставлены пресс-службой Международного скрипичного фестиваля "Ауэр.Наследие"

17.09.2019



← интервью

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей