3 августа 2024 года на официальном сайте Московской консерватории представили документальный видеопроект Студии Ивана Старостина «Возвращение Дома». Проект  рассказывает об истории усадьбы Сергея Рахманинова «Ивановка», ставшей для композитора семейным очагом и творческой лабораторией, о подвижнике Александре Ермакове, полувековой труд которого возродил утраченную усадьбу, и о фортепианной летописи композитора Андрея Микиты, созданной этим летом в «Ивановке» и рассказывающей об истории усадьбы Рахманинова и подвижничестве Ермакова через музыкальные символы. Мировая премьера фортепианной пьесы «Возвращение Дома. Рапсодия на тему сирени» состоится в «Ивановке» в сентябре. В ожидании этого события «Музыкальный Клондайк» беседует с Андреем Микитой. 

– Андрей Иштванович, идея вашего сочинения не имеет аналогов. Безусловно, образ Ивановки звучит почти во всем наследии Рахманинова. Безусловно, современные композиторы, создавая музыкальные приношения Сергею Васильевичу, приезжают увидеть Музей-заповедник «Ивановка» – и звучание этого мира присутствует в создаваемых ими сочинениях. Но впервые в музыке рассказана многовековая история самой усадьбы, от счастливого и безмятежного времени ее существования до трагического уничтожения и необъяснимого чуда возрождения. В вашем композиторском наследии эта летопись исторических процессов – первая? Или же ранее вы обращались к созданию музыкальных хроник?

– Я пишу много музыки в кантатно-ораториальном жанре. Сам этот жанр часто требует хроникальности, поэтому музыкальных хроник у меня достаточно много. Упомяну, к примеру, об оратории «Земля Сибирь», которая посвящена освоению Кузбасса со времен Петра I до наших дней. Что же касается хроникальности в моей камерной музыке без слов – вспомню о сюите «Красные Ворота», где описана история этого архитектурного сооружения со времен императрицы Елизаветы Петровны и до нашего времени, в котором тех ворот уже нет, а есть только метро... Есть еще юмористическая пьеса «Франко-прусская война», созданная по канве музыкальной драматургии, описанной  Федором Ивановичем Достоевским в романе «Бесы». 

Промыслительно, что ровно двадцать лет назад, в 1994 году, я написал произведение для двух фортепиано «Посвящение Рахманинову» – это вариации, основанные на теме знаменитой прелюдии Рахманинова cis-moll. Поскольку эта прелюдия сопровождала его всю жизнь, начиная с юношеских лет, когда он ее сочинил, и заканчивая жизнью в Америке, где он часто вынужден был ее играть на бис, то судьба Рахманинова в этом сочинении прослеживается. В одной из последних вариаций тема прелюдии звучит в джазовом стиле, характеризующем Америку. Не скажу, что это хроника, но музыкальная биография.

– Пьесу «Возвращение Дома. Рапсодия на тему сирени» вы создавали летом этого года непосредственно в Ивановке. Поделитесь вашими ощущениями от процесса творческой работы на территории усадьбы. Вы работали в привычном расписании композиторского дня или же расписание дня отличалось?

– «Возвращение Дома» я писал и в Ивановке, и в Москве. В Ивановке было совсем другое ощущение жизни и творчества – дух Рахманинова там живет, и я это чувствовал… Самые  вдохновенные, как мне кажется, эпизоды моей пьесы написаны именно в Ивановке. Я там работал с утра до вечера, часов по двенадцать, потому что момент вдохновения, который там был у меня, надо было использовать в полной мере, не давая себе времени на отдых.

Администрация музея позволила мне провести какое-то время в кабинете Рахманинова во флигеле, один на один с обстановкой этого места и с роялем. Когда я прикасался к клавишам этого рояля, я думал о том, что к этим же клавишам прикасались пальцы Рахманинова. Идеи, пришедшие там, вошли в окончательную версию моей пьесы.

– В видеопроекте «Возвращение Дома», доступном сейчас на сайте Московской консерватории, на различных видеоплатформах и в социальных сетях, мы наблюдали за вашим погружением в мир Ивановки. Что особенно впечатлило вас в этих встречах с Домом Рахманинова?

– В Музее-заповеднике меня, прежде всего, поражало, удивляло и восхищало то, что удалось многие исторические раритетные предметы рахманиновского Дома вернуть на прежние места, что они сохранились до наших дней. Конечно, я восхищался деятельностью Александра Ивановича Ермакова, который эти все вещи сумел разыскать и вернуть.  Не секрет, что многие музеи-усадьбы по России обладают очень маленьким количеством достоверных исторических вещей, а только в целом создают обстановку. В Ивановке же действительно очень много вещей, которые видели и слышали Рахманинова, и в этом плане Ивановка –  удивительное место именно как музей.

Впечатление, конечно, произвели и аллеи Ивановки, ибо я знал, что Рахманинов сочинял музыку в голове, гуляя по этим аллеям и присаживаясь в беседках, которых такое количество на территории Ивановки, а за роялем записывал только фактуру фортепианную. В общем, я старался работать так же, гуляя по аллеям, там я обдумывал концептуальные и структурные компоненты пьесы, а за инструментом уже записывал конкретно пианистическую фактуру.  

– Расскажите о концепции вашего сочинения, начиная от его названия, «Возвращение Дома. Рапсодия на тему сирени», уже содержащего в себе экскурс в историю и Ивановки Сергея Рахманинова, и Ивановки, возрожденной подвижником Александром Ермаковым, которому ваше сочинение посвящено.

–  «Возвращение Дома» концептуально отражает две истории – историю усадьбы Сергея Рахманинова и историю человека Александра Ермакова. Вся пьеса, которая идет довольно долго, больше двадцати минут,  построена на интонациях романса Рахманинова «Сирень». Эта идея изначально присутствовала в моем замысле, поскольку сирень в Ивановке – один из символов этого места, и там даже специальный праздник есть, «Сиреневая ночь». Такой тотальный монотематизм  требовал от меня больших усилий; сам звуковой материал, его интонационная основа, производные от интонации романса – это довольно изощренная композиторская работа и я вполне могу гордиться этой работой, как профессионал. 

Структура сочинения складывалась достаточно долго, иногда в трудных размышлениях, иногда спонтанно, по вдохновению. Композиция состоит из девяти эпизодов. Первый эпизод – вступление, мои философские размышления о жизни, смерти, бренности бытия и бессмертии духа. За ним следует второй – безмятежная жизнь в Ивановке, где интонации «Сирени» поданы в виде народной песни. Затем – набат, пожар, разорение; в этом эпизоде проскальзывают интонации революционной музыки тех лет – песни «Яблочко» и «Интернационала», они приведены в искаженном виде, но можно их узнать как символ того времени, символ эпохи.  Далее  – эпизод, где есть аллюзия на музыку Мусоргского из сюиты «Картинки с выставки», там есть часть с названием «С мертвыми на мертвом языке». Аллюзия на этот номер Мусоргского построена вновь на интонациях «Сирени», но и интонации «Вокализа» Рахманинова там тоже можно услышать. Этот эпизод переходит в  траурную Сарабанду. Мне показалось, что данная история выходит за рамки столетнего эпизода русской культуры, ибо Рахманинов – это явление культуры мировой, следовательно, возможно выйти за рамки стилистики ХХ–XXI веков. После этого идет эпизод восстановления усадьбы. Надеюсь, у слушателей будет здесь ощущение постепенного и упорного  созидания. Но это пока только материальное строительство. А дальше  – эпизод, который я уподобляю появлению Дома в океане Соляриса (кто видел фильм Тарковского «Солярис»). Так сделанное сегодня входит в поток мировой истории. После возведения Дома дух Рахманинова снисходит на это место – звучат несколько типичных для него аккордов, и после этого идёт кульминация, где тема «Сирени» в основной тональности проходит многоголосно во всей тесситуре рояльной, охватывая сиренью весь мир. Последний эпизод – кода. Неожиданно мне пришла идея закончить пьесу аллюзией на знаменитую прелюдию C-dur Иоганна Себастьяна Баха из первого тома «Хорошо темперированного клавира». Постепенно из «Сирени» возникает узнаваемая фактура, и мы обращаемся к Баху как символу вечности. В моей концепции здесь речь о бессмертии человека – Александра Ивановича Ермакова –  и его дела. 

– Какой эпизод вашего сочинения был создан в «Ивановке» первым?

– Перед эпизодом пожара есть несколько тактов горестного предчувствия – отражение мысли о том, что до самих событий Рахманинов уже трагически воспринимал действительность и ход исторических событий в России. Эта музыка предчувствия была сочинена мной в Ивановке первой, за  роялем в кабинете Рахманинова во флигеле.

– В видеопроекте вы говорили о знаках и символах, к которым всегда внимательны. Были ли особые знаки в течение периода вашей работы на территории Ивановки? Возможно, ранее в вашей жизни были знаки предопределенности будущего обращения к этой истории…

– Я православный воцерковленный человек, но родился я в советское время, был пионером, комсомольцем, как и положено… и атеистом. Христианином я стал благодаря Рахманинову. В 1987 году я попал на концерт, где Хор Минина исполнял «Всенощное бдение» Рахманинова. Тогда на афише не писали названия, писали просто: opus 37. Я пошел послушать, не зная, что это, и был до глубины души потрясен и музыкой, и текстом.  В Малом зале Ленинградской филармонии я плакал, у меня встреча с Богом произошла  именно тогда – и через Рахманинова. После этого я стал задумываться, что есть христианство, православие, и в результате  я стал тем, кем я стал – и как личность, и как музыкант. И то, что я писал музыку, связанную с Рахманиновым, с его защитником и хранителем Александром Ермаковым  – я считаю, что вот это символ и предопределение. Второй момент, который меня поражает: мой день Ангела – 13 декабря, день памяти апостола Андрея Первозванного – и это день рождения Александра Ивановича. Так что все не случайно в этом мире.

– Композитор – это человек, воспринимающий мир через звук и создающий свой мир посредством звуков. Как звучит мир Ивановки, который вы воспринимали в дни работы там? Какие средства вы используете, чтобы передать слушателю звучание воспринятого вами мира?

– Мир Ивановки – это тишина и русские просторы. Это нивы и рощи, птицы и звездное небо. Как это передать звуками… Наверное, передавать сами звуки не стоит, а ощущение их возможно передать. Прежде всего, это ощущение русскости, которое в музыке, на мой взгляд, выражается через отражение русской речи, русского слова, русской интонации. Тем музыка национальная и отличается одна от другой. Меня убедил в правоте своего воззрения один случай в Японии. Мне предложили написать хоровую музыку на текст Александра Сергеевича Пушкина, переведенный на японский язык. Я понимаю текст Пушкина, у меня был подстрочник, мне японцы наговаривали интонации японского языка, ритм, и так далее.  Я написал музыку, меня поблагодарили и не стали исполнять – я понял, что я написал очень плохо, потому что японского языка я не чувствовал.  Этим и отличается национальная музыка. Русская музыка рождается в Ивановке сама собой. Я всех композиторов современных призываю туда приехать  – они, безусловно, получат там творческий импульс.

Анна АЛЕКСАНДРОВА
Фотографии предоставлены пресс-службой проекта
2-3 фото: Композитор Андрей Микита за работой в Ивановке.
Кадры видеопроекта "Возвращение Дома" 

О ПЕРСОНЕ:

Андрей МИКИТА – композитор, пианист, педагог.

Родился в Ленинграде. Учился в Ленинградской, затем в Московской консерватории как пианист и композитор. Его учителями были Натан Перельман, Станислав Нейгауз, Евгений Малинин, Борис Тищенко, Татьяна Чудова, Александр Чайковский, Тихон Хренников.

В настоящее время – профессор Московской Государственной консерватории имени П.И. Чайковского, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных, профессор Университета «Курашики Сакуё» (Япония), член Правления Союза московских композиторов, член Союза композиторов России. Председатель и член жюри множества композиторских и музыкально-просветительских конкурсов.

Наиболее известен как автор кантат, ораторий, инструментальных и хоровых концертов. Много пишет для фортепиано, а также для русских народных инструментов. Большое внимание уделяет в своем творчестве духовной музыке.