Новости |
Мир бинарных оппозиций Александра Рыжинского
Преподаватель Российской Академии музыки им.Гнесиных и художественный руководитель ансамбля современной хоровой музыки «Altro Coro» Александр Рыжинский - о противопоставлении классической музыки современной, элитарности в академическом искусстве, разнице в музыкальных понятиях в русском и английском языках в беседе со своей коллегой по РАМ им. Гнесиных и журналистом, Еленой Борисовой.
Каждый раз, когда я затеваю на занятиях по профессиональному общению на иностранном языке непростые дискуссии со студентами, они высказываются, ссылаясь на авторитетное мнение своего педагога – Александра Сергеевича Рыжинского. В свои 34 года, помимо преподавания в РАМ имени Гнесиных 15 специальных учебных дисциплин, ведения активной научной работы, он также является создателем, художественным руководителем и дирижером ансамбля современной хоровой музыки «Altro Coro», занимающего сегодня, по версии международного фонда «Interkultur», 13 место в рейтинге сильнейших камерных хоров мира.
-Александр, несет ли название «аltro сoro» определенный смысл для вашего творчества или же это просто красивое и броское итальянское словосочетание, означающее на русском языке «другой хор»?
-Безусловно, в названии нашего хора кроется смысл. Как исполнителю мне ближе современная музыка, которая непохожа на привычную хоровую музыку, в первую очередь, отношением к звуку. Хоровой звук многогранен. Он может звучать тонко по нюансировке, быть полнозвучным (максимально объемным), предполагать vibrato или намеренно отказываться от него. Все эти переходы возможны в течение даже короткого промежутка времени, и при этом звук может меняться до неузнаваемости! Это не просто вопросы интонирования – выше-ниже, ритмично-неритмично. Речь идет о совершенно другом уровне хорового исполнительства – уровне тембровых превращений, способных погрузить слушателя в атмосферу, где звук переходит в тишину, позволяя нам через молчание постичь красоту… И затем снова пережить возращение из тишины в звук.
-Что такое для Вас тишина?
-(Задумывается) Потенциальная возможность звука. И неотъемлемая часть композиции. Источник, из которого может родиться звук. А может и не родиться… (Улыбается). Но всегда надеешься на чудо – что звук появится! Участвуя в рождении звука, мы помогаем слушателю по-новому воспринимать окружающий мир, находить тайные тропинки к самому себе. И это, в моем понимании, есть предназначение более высокое, чем служение абстрактной академической музыке.
-Сегодня в качестве синонима понятия «классическая музыка» повсеместно используют словосочетание «академическая музыка». В иноязычной музыкальной аудитории это вызывает непонимание, поскольку обычно «academic» означает «учебный», «научный». Разделяете ли Вы эти понятия?
-Находясь в иноязычной аудитории, я просто даю название эпохи. А в студенческой аудитории вместо термина «классическое искусство» я использую термин «академическое искусство», имея в виду некую элитарность, обращение к образованным ценителям и профессионалам. Шёнбергу принадлежит замечательная фраза: «Если это искусство, значит, это не для всех; а если это для всех, значит, это не искусство». То, что он называл «искусством», я называю «академическим искусством», существующим сегодня наряду с замечательными образцами массового искусства, такими как знаменитый альбом «The Wall» рок-группы «Pink Floyd», рок-оперы «Jesus Christ Superstar» Э.Л. Уэббера, «Юнона и Авось» А. Рыбникова, альбомы ирландской группы «Clannad», творчество М. Таривердиева.
-Классическая музыка нередко противопоставляется современной. Какого мнения придерживаетесь Вы?
-В международном музыкальном сообществе не существует единого мнения относительно того, что такое классическая музыка. Все позиции объединяет лишь одно: классическое – не только то, что создано в эпоху классицизма. Лично мне не нравится такое противопоставление. Современная музыка тоже может быть классической, т.е. наследующей традиции прошлого, или, напротив, принципиально отрицающей ориентацию на традиции предшествующих эпох. Это противопоставление можно наглядно продемонстрировать на примере двух сочинений, возникших в одно время – «Поэмы памяти Сергея Есенина» Г.В. Свиридова (1956) и кантаты «Прерванная песнь» Л. Ноно («Il canto sospeso»; 1956-57). В первом случае мы имеем дело с сочинением, ориентированным на традиции русской классической музыки. Во втором – с сочинением, являющемся уникальным примером хорового сочинения в сложнейшей как для восприятия, так и для изучения сериальной технике, с использованием редкого для хоровой музыки пуантилистического изложения.
Мне кажется, вернее было бы противопоставить классическую музыку как искусство, существующее в контексте определенных традиций, авангардной музыке – искусству, связанному с так называемой «эстетикой избегания» – с намеренным избеганием любых ассоциаций с классико-романтической музыкой. Вместо протяженных, плавных мелодических линий авангардная музыка предлагает короткие, ломаные мотивы, вместо благозвучной (консонантной) гармонии – тотальный («эмансипированный», по Шёнбергу) диссонанс, вместо привычной вокальной и оркестровой звучности – новые вокальные и инструментальные приемы, неожиданные тембровые смешения. В I пол. XXв. Шёнберг открывает «речевое пение» (Sprechgesang), Кейдж– «приготовленный (препарированный) рояль» (prepared piano) с металлическими резинками, пластинами – тем, что полностью меняет тембр инструмента. Во второй половине XX века прорыв в сферу новейшей тембрики был связан с использованием электроники. В первые десятилетия XX века – эпоху первого авангарда – возникают новые композиторские техники: открыта свободная атональность, серийная додекафония (серийное письмо), активно используются искусственные (созданные композиторами) новые лады. В десятилетие послевоенного авангарда (1950-е годы) методы композиции продолжают множиться: сериальная техника, сонорика, алеаторика, позднее – электроакустика. В последующие десятилетия число новейших композиторских техник только продолжает увеличиваться. Большинство ценителей музыки, целый ряд музыкантов-профессионалов не считают музыкальный авангард искусством. Да и на научных конференциях я постоянно сталкиваюсь с тем, что многие члены научного сообщества не готовы воспринимать созданные даже полвека назад авангардные сочинения, считая, что интерес к ним искусственный и связан с желанием исследователей или музыкантов-исполнителей, занимающихся изучением и исполнением авангарда, противопоставить себя академическому большинству.
-Возможно, иногда у нас просто не хватает определенных эквивалентов – терминов, точно обозначающих объект?
-Вообще, вопрос, связанный с понятийным аппаратом в музыке, предполагает объемную предварительную работу с лингвистическими источниками, в том числе, с большим количеством словарей. Если говорить о современном искусстве, то я бы определил его, вслед за некоторыми отечественными и европейскими музыковедами, как совокупность всех произведений, созданных на протяжении последних 30 лет. Вместе с тем, есть много дисциплин, имеющих в названии определение «современный», в рамках которых изучаются произведения искусства, которые созданы даже в I пол. XX века (сочинения А. Шёнберга, П. Хиндемита, И. Стравинского, А. Веберна). Понятно, что объединяет эти произведения сложность музыкального языка, точнее, сложность восприятия этих сочинений среднестатическим слушателем. Да, эти сочинения могут быть названы современными, но скорее в том, значении, что соответствует английскому «modern», обозначающему направление в искусстве рубежа XIX – XX вв. – модерн, а точнее модернизм. Модернизм – явление специфичное, хотя и весьма симптоматичное для XX века – объединял сочинения, часто противоположные друг другу с точки зрения эстетики и музыкального языка. Возьмем, например, два произведения - «Лунного Пьеро» А. Шёнберга (1912) и «Свадебку» И. Стравинского (1917-1923). Авторы их являлись идеологическими противниками, антиподами. Основу противопоставления этих двух титанов заложил в своей книге «Философия новой музыки» (1949) немецкий философ, композитор, теоретик музыки Т. Адорно, рассматривавший первого как композитора-революционера, второго – как реакционера. А сегодняшний день их объединил тем, что произведения обоих созданы музыкальными средствами, во многом отличными от характерных для эпохи классицизма и романтизма.
-Нужны ли сегодня в музыке разного рода разграничения?
-На сегодняшний день трудно найти предельно ясное явление («без посторонних включений», как любит говорить мой педагог, профессор Т.В. Цареградская), поддающееся определению. Есть композиторы, которые безоговорочно признаются классиками, независимо от времени, в котором они жили: Палестрина (XVIв.), В.А. Моцарт (XVIIIв.), П.И. Чайковский (XIX в.), Г.В. Свиридов (XXв.). Напротив, существуют композиторы, которым долгое время отказывали в праве быть классиками: А. Шёнберг (которого в 1949 г. музыковед И. Рыжкин в журнале «Советская музыка» назвал «ликвидатором музыки»), К. Штокхаузен, Я. Ксенакис, Л. Ноно (творчество которых резко критиковалось в коллективной монографии «Западный музыкальный авангард после второй мировой войны». А есть композиторы, с которыми дело обстоит еще сложнее. Возьмем, к примеру, С. Прокофьева, автора «Скифской сюиты» и оперы «Огненный ангел» - сочинений, которые воспринималась публикой, мягко говоря, неоднозначно. В тоже время, он – создатель кантаты «Александр Невский», продолжающий традиции композиторов-«кучкистов». Наиболее ярким представителем этой пограничной группы является «композитор-хамелеон» (это определение в числе прочих приводит в своей монографии советский музыковед Б. Ярустовский) И. Стравинский, перу которого принадлежат как вызывавшая ожесточенные споры «Весна священная», так и вполне успешные «Царь Эдип», «Персефона».
Мы живем в эпоху взаимовлияния сфер, которые еще недавно считались противоположными. Один и тот же композитор способен писать музыку традиционную академическую (классическую) и академическую авангардную (точнее поставангардную). Вспомним, к примеру «Концерт для хора» или «Сюиту в старинном стиле» А. Шнитке, в сравнении с его же «Потоком» или «Пер Гюнтом». Более того, один и тот же композитор может быть сегодня автором сочинений академической и массовой музыки. В этом отношении интересно обратить внимание творчество А. Л. Рыбникова – автора музыки ко многим известным фильмам, и в то же время создателя академических сочинений – инструментальных концертов, симфоний, камерных сочинений.
Так что, если уж противопоставлять, то более перспективными будут бинарные оппозиции «академическая – массовая» и «классическая – авангардная». Однако я уверен, что такое «разведение» полезно при первом погружении в музыку, как то, что дает ориентир. Однако постоянная склонность к разграничению создает границы и не позволяет видеть шире культурную картину мира, а современный музыкант должен обладать гибким мышлением. Только тогда открывается, что такое направление современной академической музыки как «новая простота» (композиторы А. Пярт, Дж. Тавенер, Х. Гурецкий и т.д.) родственно музыке «New Age» (Era, Enia, Gregorian), с типичным для нее своеобразным приближением к миру григорианского хорала, а студийные инструментальные quasi-серийные эксперименты британской группы «Camel» (80-ые г. XX в.) ассоциируются с поисками композиторов Дармштадской школы (50-ые г. XX в.).
-Какую музыку любите слушать Вы?
-Я люблю разную музыку, независимо от того, относится ли она к элитарной или массовой культуре. Для меня вполне естественно после 2 части Пятого фортепианного концерта Бетховена послушать «Let It Be» группы «Beatles». Но, в конечном счете, не существует ничего лучше Тишины, и творчества тех композиторов, что ее ценят – Арво Пярта, Луиджи Ноно. И нет ничего более важного, чем присутствовать при рождении Звука…
Беседовала Елена БОРИСОВА
Фото Юлия РЫЖИНСКАЯ
Анонсы |
-17.12.24-
-04.02.25-
-07.06.25-
-14.06.25-