Ангелы и Демоны в Московской филармонии

Событие, о котором так долго говорилось, произошло. Дмитрий Бертман и Московский театр «Геликон-опера» поставили оперу Антона Рубинштейна «Демон» с Дмитрием Хворостовским в заглавной партии на сцене Концертного зала им.Чайковского и в Филармонии-2.

О том, что в начале 2015 года столицу ждет «Демон» с Хворостовским, Дмитрий Александрович Бертман гордо заявил на сборе труппы «Геликон-оперы» еще в августе 2014. Событие неординарное, так же, впрочем, как и его создатели. Оба Дмитрия Александровича известны своей харизмой и влиянием на обычных людей, оба как нельзя лучше соответствуют рубинштейновскому опусу: Бертман – как идеальный режиссер «Демона», Хворостовский – как идеальный баритон для титульной партии…

Когда у Бертмана возникла идея привлечь еще и Московскую филармонию к постановке оперы, общественности не известно. Известно только, что сам Дмитрий Хворостовский уже давно мечтал спеть именно эту партию в полноценной опере, Дмитрий Бертман предложил ему это сделать в Москве, а Московская филармония согласилась предоставить свои концертные площадки для воплощения замысла. Вот так счастливо сложились обстоятельства, и в результате столичные меломаны получили ярчайшее событие, уже вошедшее в историю.

Ажиотажный характер события чувствовался сразу, еще на подходах к Концертному залу им.Чайковского, где проходила первая серия постановки. Два дня – и 30 января, и 2 февраля, «лишний билетик» уже спрашивали на платформе станции метро Маяковская…Толпы людей, несмотря на высочайшие цены на билеты, заполонили Концертный зал Чайковского. Магия «Демона»? Скорее, звездных имен создателей…Состав исполнителей впечатляет: кто Демон, и кто режиссер, было ясно давно, а вот музыкальным руководителем постановки стал молодой талантливейший дирижер из Санкт-Петербурга Михаил Татарников, вставший за пульт Государственного академического симфонического оркестра им.Светланова. В роли Тамары выступила восходящая звезда литовского происхождения Асмик Григорян, в роли князя Гудала – великолепный бас Александр Цымбалюк. Остальные герои сцены – солисты и хор «Геликон-оперы»: Вадим Волков (Ангел), Лариса Костюк (няня), Дмитрий Скориков (слуга Синодала), Игорь Морозов (князь Синодал), Василий Ефимов (гонец).

Немного о самой постановке. Опера по мотивам одноименной поэмы Михаила Лермонтова была создана в 1871 году, причем Рубинштейн написал ее всего за три месяца (а Лермонтов творил своего «Демона» десять лет). Автором либретто стал поэт П.Висковатов. В первый раз опера «Демон» была поставлена в Мариинском театре ровно 140 лет назад – ее премьера произошла 25 января 1875 года, однако на театральных афишах с тех пор часто не появлялась. Почему? Безусловно, композитор Антон Рубинштейн – великий, а эта опера – одна из его лучших творений. Тем не менее, музыкальная ткань в «Демоне» весьма неоднородна, и местами вторична - на слух в ней узнаются целые куски из других произведений: и фрагменты «Мазепы» Чайковского, и «Русалки» Даргомыжского, и даже Бах…Как сказал сам Бертман, «Демон» - рыхлая опера, но там есть потрясающая музыка, и несколько хитов». Для дирижера и ансамбля исполнителей «Демона» создать такое музыкальное полотно, которое воспринималось бы на одном дыхании, без провалов – сложно. К счастью, музыкальный руководитель постановки Михаил Татарников немного поработал с материалом – внес некоторые купюры, убрал «рыхлость», в результате опера звучала свежо и интригующе практически от начала до конца. В этом его безусловная заслуга. Что касается исполнительского ансамбля – он также не подкачал.

Дмитрий Хворостовский не случайно грезил об этой роли – она идеально подошла как к его харизматичному имиджу, так и к уникальному тембру голоса. Бархатный, ровный, увлекающий безупречным легато голос Хворостовского словно холодком обдавал и своих коллег по сцене, и зрителей в зале. Застывшая в презрительном равнодушии к человечеству монументальная фигура рокового красавца то взирала на происходящее с условной «демонической» высоты (взобравшись на портик), то снисходительно позволяла обвиваться гибким и страстным рукам Тамары (на просцениуме).

Трудно сказать, сам ли Хворостовский представлял героя поэмы Лермонтова таким отстраненно-равнодушным, природный ли «нарциссизм» проявился во всей красе, но Демон у нашего звездного баритона получился весьма сдержанный, эгоистичный, даже ледяной…

Полная противоположность ему – Тамара. Асмик Григорян в ее  роли потрясла всех – и публику, и музыкальных критиков, и коллег по сцене, абсолютным, изумительным мастерством, глубиной образа, внутренней силой.  Такой искренности, такого полного погружения в роль, такой эмоциональности давно не было на наших сценах. Появившись в первой сцене наивной босоногой девчушкой в коротком платьице, сраженная, но не раздавленная свалившимися на нее страданиями в сценах следующих, она проникла в душу каждого, кто видел ее глаза, слышал ее голос, кто был в этом зале и ощущал невероятную энергетику, излучаемую певицей. Голос Тамары парил над сценой, залом, портиками, галереями – словно для него не существовало преград в виде звуковых провалов или плотной оркестровой ткани, из-за которых некоторых героев временами не было слышно…Асмик Григорян стала прекрасным открытием для многих.

Режиссер-постановщик оперы Дмитрий Бертман сумел подобрать отличный состав на все партии, включая как приглашенных солистов, так и своих, геликоновских. Александр Цымбалюк в роли отца Тамары, князя Гудала, доставил публике истинное удовольствие тембром и звучанием густого, сочного баса. Бас Дмитрий Скориков также был основателен и хорош. И тенора не подкачали. Игорь Морозов в роли князя Синодала, жениха Тамары, пел так проникновенно и искренне, что сердце разрывалось в предчувствии близкой гибели молодого князя, а Василий Ефимов весьма убедительно изображал верного Гонца.

Еще одна женская роль в опере «Демон» - роль няни Тамары, с нею великолепно справилась солистка «Геликон-оперы» Лариса Костюк. Величественная, суровая няня (дама!) пела с аристократической сдержанностью и назидательностью. Контратенор Вадим Волков, воплотившийся в Ангела, запомнился звонким ангельским голосом и некоей ироничностью образа. В противоположность Демону в черном с белыми прядями, Ангел являлся в белом с длинными черными локонами…Студенту ГИТИСа, свежему приобретению «Геликон-оперы» (Вадим работает в театре первый сезон) удалось создать яркий, неординарный образ.

Достойную канву, а временами, и основу действия составил хор «Геликон-оперы». Все, что происходило в Зале Чайковского, включая действия на портиках, просцениуме и зрительном зале, выглядело стремительным, естественным и продуманным. Хористы-геликоновцы со своей неотразимой подвижностью, как вокальной, так и сценической, вызвали заслуженный восторг публики. Впрочем, это легко объяснимо – хор и миманс «Геликон-оперы» привыкли работать в экстремальных условиях полного отсутствия сценического пространства, выдавая при этом великолепный результат. Не случайно сам худрук театра называет их «бентли»…

Отработка мельчайших деталей, многозначительных штрихов – фирменный стиль Дмитрия Бертмана. Каждый элемент на сцене нес свою определенную смысловую нагрузку, будь то бокал с вином на столе или глобус в руках у Демона. Режиссеру удалось создать в пространстве концертного зала мир оперы, пусть и воображаемый. Помогал ему в этом своими объемными световыми видеопроекциями космического вида венгерский художник Ласло Бордос. Но Бертман не был бы Бертманом, если бы не использовал по максимуму каждый кусочек предоставленного ему пространства. А пространство это непростое –задуманное Всеволодом Мейерхольдом как театральное, долгие годы оно использовалось в чисто концертных вариантах.  В последнее время Московская филармония осваивает его все смелее, регулярно выдавая со сцены КЗЧ интересные концертные постановки мировых опер (проект Михаила Фихтенгольца заслуживает огромной благодарности поклонников оперы!).

И тут пришел «Демон». Театральное прошлое ожило, заиграло своими возможностями (кстати, портики – прекрасная вещь для создания многоуровневых планов). По замыслу режиссера, оркестр посадили на сцене, часть кресел из партера убрали, создав просцениум, на котором и происходило основное действие оперы. Возникли, конечно, и минусы – во-первых, место расположения просцениума оказалось той самой «мертвой точкой» Зала Чайковского, которая, как черная космическая дыра, поглощает все звуки…Во-вторых, для маэстро Татарникова певцы оказались вне зоны видимости. В-третьих, в наиболее выигрышной звуковой позиции оказался именно оркестр, который, хочешь не хочешь, звучал громче, чем солисты. И, хотя Михаил Татарников творил чудеса за пультом, последним, честно говоря, с трудом удавалось пробиться сквозь плотную оркестровую ткань…Доходило до абсурда – вот стоит певец на сцене рядом с оркестром, растекается кантиленой по всему КЗЧ, звук полетный…Но стоит ему сделать шаг в сторону авансцены, звук глохнет. Проваливается, исчезает. Зритель сидит и умоляюще шепчет – ну не ходи ты по сцене, останься в этой точке…увы, основные сценические действия как раз и разыгрывались в этой самой «мертвой зоне».

Это, конечно, следует учесть при последующих постановках в КЗЧ. То, что они должны быть, не вызывает сомнения – все возможности для этого есть. Первый опыт театральной постановки убедительно показал и плюсы, и минусы пространства Концертного зала им.Чайковского, и главное – магия этого зала такова, что все происходящее в нем воспринимается как-то особенно, всей кожей, что ли…

На поклонах Хворостовского задарили цветами. Но каменная неподвижность словно сковала его лицо. «Демон» закончился, образ остался. А трогательная босоногая Асмик, заплаканная, но такая светящаяся от переполняющих ее эмоций, улыбалась сквозь слезы…Странное ощущение возникло после спектакля: словно сознание вдруг вернулось в детство, в ту самую точку, откуда формируются понятия добра и зла. Что важнее в жизни – честность, любовь, доверие или безграничная власть над миром? Об этом можно размышлять вечно…Вечный «Демон» нужен нам, чтобы возвращать нас к истокам. Чтобы мы не забывали, кто мы – ангелы или демоны.

Ирина ОРЛОВА

Фото предоставлены пресс-службой Московской филармонии