• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости



10.02.2020

Гармонии и ритмы были частью его жизни

9 февраля не стало Сергея Слонимского - выдающегося российского композитора, автора более ста сочинений самых различных жанров: симфоний, опер, балетов, камерных и вокальных произведений, музыки к кинофильмам и театральным постановкам.

Мстислав Ростропович и Сергей Слонимский в период постановки оперы «Видения Иоанна Грозного». Самара, 1999 год. Архив театра оперы и балета.

Постоянный автор «Музыкального Клондайка» Валерий Иванов неоднократно встречался и беседовал со Слонимским в Санкт-Петербурге, а также в Самаре, с которой у композитора были тесные творческие связи. Откровения Сергея Михайловича приоткрывают частицу богатой натуры этой незаурядной личности:

«Композитор - может быть, даже более сложная профессия, чем писатель, и родственная ей. Требуется большой жизненный опыт, а жить сыто и роскошно вряд ли возможно. У меня было военное детство, а до войны - семейный уют литературной среды. Мой отец Михаил Слонимский был писателем, а ближайшими друзьями дома - Михаил Зощенко, Евгений Шварц, Вениамин Каверин, Константин Федин, Николай Тихонов, Мариэтта Шагинян - люди достаточно известные и талантливые. Я всегда существовал в атмосфере литературы, общегуманных интересов, истории. Книги с детства для меня значили очень много, музыка тоже, потому что все жизненные впечатления преломлялись через нее. Уже в пять-шесть лет я чувствовал себя полноценно существующим только в том случае, если в голову приходила какая-то свежая мелодия, музыкальная пьеса, отразившая впечатления дня или связанная с прочитанной книгой, - имею в виду, конечно, собственные мелодии. Но я обожал и мелодии классические. Для меня весь мир - музыкальные мотивы, а гармонии и ритмы - часть жизни. Меня всегда интересовала жизнь русской деревни и непарадной, глубинной России. Я много ездил в фольклорные экспедиции, жил в деревне, и характеры людей мне были интересны так же, как писателю. Я осознал, что понятие «простой человек» - фальшиво и что люди очень сложны».

«Сфера моих интересов всегда склонялась к современному искусству, к острой, неприкрашенной конфликтности характеров, к новым жанрам, музыкальным краскам, но обязательно на мелодичной основе, причем не заемной, не подражательной, а самобытно-свежей. Конечно, помогали контакты с народной музыкой, но никогда не было цитирования. В моих сочинениях внешне пессимистичные, печальные финалы – это одна из моих индивидуальных черт. Наверное, такие финалы я стал писать первым из советских композиторов, во всяком случае, в своем поколении. А ведь полагалось, чтобы обязательно был праздник победы или, скажем, становление личности, которая в конце концов превращалась в нечто устрашающее для сограждан. Персонажей в опере и главные образы симфонических сочинений я воспринимаю только через мелодию. С моей точки зрения, именно способность создавать рельефные, запоминающиеся музыкальные фразы является основным признаком композиторского дарования. Отдаю предпочтение симфонии и музыкальной драме - не опере как таковой, а драме на музыке – жанру, который изначально сложился во Флоренции в конце XVI  века. Симфония - это высшее духовное музыкальное произведение, сложно организованное и в то же время адресованное от души к душе человека».

«В музыке не должно быть никаких запретов - это какой-то тоталитаризм навыворот. По натуре я не признаю диктаторства, самовластия. Это проявляется и в моем творчестве, где есть внутреннее борение со всякого рода угнетением личности, запретами, наложенными извне и даже со стороны авангардного искусства, не говоря уже об официальных властях. Считаю, что каждый композитор должен писать по-своему, индивидуально, но так, чтобы по музыке можно было узнать ее автора, как человека по тембру его голоса».

«У многих моих сочинений непростая судьба. Вот несколько примеров. В Большом театре с большим трудом был поставлен мой балет «Икар». Чиновники министерства культуры были против - из осторожности, и очень смешно, что их мнение было весомее, чем мнение всех корифеев театра. Только благодаря Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу Фурцева была вынуждена в конце концов выпустить этот балет. Она много раз спрашивала его: «А может быть, там все-таки есть недостатки?», на что он дипломатично отвечал: «Нет, нет. Я должен много раз посмотреть уже выпущенный спектакль, чтобы что-то посоветовать».

Сергей Слонимский. Самара, 1997 год. Архив автора;

А вот история со второй моей оперой «Мастер и Маргарита» по роману Михаила Булгакова, которую я написал еще в 1971 году. Ее закрытое исполнение состоялось в 1972 году под управлением Геннадия Рождественского. В очень маленькой комнате ленинградского Дома композиторов присутствовали Евгений Мравинский, Давид Ойстрах, Георгий Товстоногов  и четыре мелких, никому не известных человека из аппарата обкома. Но именно их мнение оказалось решающим: оперу тихо запретили, причем по-серьезному и надолго. У нас много разговоров о том, что запрещали Альфреда Шнитке, Софью Губайдуллину, но если честно, им ничего не запрещали. Просто не хвалили и часто в докладах высказывали порицательные эпитеты в их адрес, но музыку выпускали за границу. В моем же случае было наложено отрицательное обкомовское вето, сочинение не пошло никуда, и меня не узнали на Западе. Так что в нашем ленинградском застенке было очень трудно, и то, что при этом два-три мои сочинения «просочились», ничего не меняло».

«На оперном поприще особенно плодотворные контакты у меня сложились с Куйбышевом-Самарой. Здесь была поставлена самая первая моя опера «Виринея», впервые увидела свет рампы опера «Мария Стюарт», обрела счастливую жизнь написанная в 1990 году опера «Гамлет». Вот почему я с удовольствием передал в самарский театр свою оперу «Видения Иоанна Грозного», которая сразу пришлась по душе Мстиславу Леопольдовичу Ростроповичу. У меня еще никогда не было такой высокодуховной, профессиональной творческой бригады. Добрый гений в лице Мстислава Ростроповича привлек к постановке лучшего шекспировского режиссера Роберта Стуруа, художника Алекси Месхишвили. Мировая премьера оперы состоялась в фврале 1999 года.

Самаре я посвятил написанную в 1985 году Пятую симфонию. В ее музыке нет чего-то описательного, бескрылого, главной является трагическая тема времени. Есть в этом сочинении и тема Волги, ассоциирующейся с широким разливом мелодии. А в финале возникает, вздымаясь в богатырском облике, мелодия знаменного напева -  как символ древнего города, всей России».

«В жизни нельзя ничего откладывать на потом. До тех пор, пока приходят музыкальные мысли, чувствую себя существующим. Когда перестаю работать, перестаю жить. Если нужно завершить работу, сижу круглые сутки, невзирая на внешние обстоятельства. Именно творческое воображение спасало меня  во все времена. И еще. Никогда ничего не планирую. У меня нет планов. Если я уже сел работать, мне некогда рассказывать, я должен закончить. А когда работа закончена, это уже не планы»…

Валерий ИВАНОВ

10.02.2020



← события

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей