Новости |
Когда романс сильнее непогоды…
В субботу 16 мая в Зеркальном фойе Новой Оперы Владимир Байков и Дмитрий Сибирцев подарили публике роскошный вечер романсов Сергея Ивановича Танеева.
Этого концерта ждали долго. Фестиваль «Вокальные перекрёстки», в программу которого он входил, успешно прошёл в Новой Опере ещё зимой, однако этот концерт из-за болезни участников перенесли на неопределенное время. По иронии судьбы, это время совпало с международной Ночью музеев, да ещё и, как назло, именно в этот субботний день над Москвой словно разверзлись небеса, низвергая на землю холодные потоки воды, заморозив все культурно-массовые мероприятия в столичном регионе, да и просто удерживая зрителей дома, в уютном тепле. В такую погоду, говорят, «хороший хозяин и собаку из дому не выгонит».
Тем не менее, сила притяжения вокального искусства и личностей исполнителей оказалась столь велика, что превозмогла злые погодные условия и заманила в Зеркальное фойе Новой Оперы немало поклонников вокально-камерной музыки – оно оказалось заполненным до краёв, занимали даже кушетки под колоннами… И теперь настало время наконец назвать имена тех, кто это сделал: Владимир Байков, Дмитрий Сибирцев и Сергей Иванович Танеев, из романсов которого была составлена программа вечера. Ещё одно имя, дорогое и важное уже для самих исполнителей – Ирина Константиновна Архипова. Ей, вернее, 90-летию со дня рождения величайшей певицы, и был посвящён авторский проект Дмитрия Сибирцева «Вокальные перекрёстки».
Романсы Танеева в программе этого вечера оказались не случайно – Ирина Константиновна исполняла их с огромной любовью и удовольствием, и её трактовка этих маленьких шедевров вокального творчества русского композитора признавалась эталонной. Кроме того, оба – и Владимир Байков, и Дмитрий Сибирцев – являются лауреатами Премии Фонда Ирины Архиповой. Безусловно, Ирина Константиновна сыграла важную роль в жизни обоих..
Имя Сергея Ивановича Танеева, жившего и творившего сразу в двух веках – второй половине XIX и начале XX, - не столь популярно у любителей музыки века нынешнего. Увы, ибо оставил он наследие, может, и не столь многочисленное, как некоторые композиторы, зато бесценное. Человек высочайших моральных качеств, как его называли - «совесть музыкальной Москвы», интеллектуалист, учёный-музыковед, блестящий педагог, великолепный пианист (славен тем, что первым исполнял фортепианные произведения своего учителя Петра Ильича Чайковского), талантливый композитор…Поразительно даже то, что в 10 лет он поступил учиться в Московскую консерваторию, а закончил её с золотой медалью в возрасте 19 лет.
Автор единственной оперы «Орестея», кантаты «Иоанн Дамаскин», четырёх симфоний, Танеев более известен камерно-инструментальными сочинениями и романсами. Вообще, романсы Танеева – уникальное явление русской камерной вокальной музыки. Их мелодическое разнообразие, поэтическая наполненность глубочайшими многогранными смыслами, эмоциональность и трепетность приводят в восторг каждого, кто хоть раз их услышит. При кажущейся простоте исполнения – сложнейшая форма, не каждому исполнителю подвластная: Танеев был очень требовательным и к тексту, и к собственному творчеству, доводя всё до совершенства. И, кстати, именно Танеев одним из первых стал называть романсы «стихотворениями для голоса и фортепиано».
Первым на сценической площадке Зеркального фойе появился директор театра «Новая Опера», автор проекта, концертмейстер и «по совместительству Михаил Сегельман» Дмитрий Сибирцев. Традиционно ведущего подобные мероприятия заведующего литературной частью Михаила Сегельмана в эти дни в Москве не было, он сопровождал театр на гастроли в Израиль. Так что пришлось директору взять на себя ещё и роль ведущего программы. Впрочем, Дмитрий Александрович владел темой прекрасно, и слушать его комментарии было интересно и познавательно. Да и Михаил Сегельман заранее подготовил для зрителей подробнейшую программку с детальным описанием личности и камерно-вокального творчества Сергея Ивановича Танеева, так что зрители не остались без информационного сопровождения.
Программа вечера была составлена так, что публика познакомилась со всем волнующим многообразием танеевских романсов: от ранних опусов, таких, как «В дымке-невидимке» на стихи Фета, до позднейших («Зимний путь», цикл Пять стихотворений). Танеев в своём творчестве обращался к разным поэтам, используя и стихотворения А.Толстого, Фета, и переводы из западноевропейских поэтов, сделанные русским поэтом-символистом Эллисом. Позднейшие романсы тесно связаны с поэзией Полонского. Но, что бы это ни было, и это сразу заметно, - во всех маленьких танеевских шедеврах ярко прослеживается равнозначность обоих компонентов романса – и голоса, и инструмента.
Концерт начался внезапно. Стремительно вышел Владимир Байков и сразу запел. Причём безупречно, уверенно и красиво. Ну, скажете вы, в этом нет ничего особенного, - профессия такая у человека – петь. Однако ж, как часто бывает, что вокалист начинает программу неуверенно, с ненастроенным голосовым аппаратом, считая, что распоётся по ходу концерта…Большего неуважения и непрофессионализма и представить невозможно. Но Владимир Байков из той породы людей, которые никогда не позволяют себе ни малейшего послабления, ни малейшего неуважения к зрителю, автору или произведению. Это человек высочайшего профессионализма, и мне почему-то кажется, что Владимир ещё задолго до концерта приехал в театр и распевался не меньше, чем часа два...Вот такой он – дотошный в каждой детали, для него не существует мелочей. Исполнять Танеева певцу такого склада именно и нужно. Точнее, можно сказать, что Танеев очень подходит Байкову. Ведь и Сергей Иванович был перфекционистом. Для обоих безупречная отделка сочинения имеет огромное значение.
Возвращаясь к концерту. Как только Владимир запел один из самых популярных романсов «Когда, кружась, осенние листы» (из Стеккетти), стало понятно – вечер нас ждёт потрясающий. 18 прекраснейших романсов в исполнении замечательных музыкантов. Ради этого стоило выходить из дома в такую ужасную погоду…Сразу забылся и противный холодный дождь за окном, и стылый не майский холод, - публика оказалась в плену живительной согревающей силы музыки. Дивного тембра и удивительной красоты голос певца словно накинул на пространство Зеркального фойе невидимую тончайшую, но крепко держащую в своей власти, сеть. Голос, который то становился чуть слышным, замирая истаивающим страдающим вздохом, то набирал густую мощь и летел в зал, пробивая его неистовой страстью и яростью. Как же прекрасны были в своей нежности и печали «В дымке-невидимке» (стихотворение Фета), и как же пронзительно бесконечны «Сталактиты» (обработка Эллиса)… Философская глубина, трагическая отрешенность, смирение почудились в «Мой ум подавлен был тоской» (на стихи Полонского). А после «Узника» из цикла «Пять стихотворений» Полонского стены фойе словно сжались до размеров мрачной клетки тюремной камеры…
У Владимира Байкова - уникальной окраски тембр голоса, его можно узнать с закрытыми глазами. Конечно, в идеале каждый певец должен иметь свой легко узнаваемый голос. Но как же часто все это сливается в один сплошной ровный невыносимо скучный поток…С Байковым скучать не приходится – владение голосом, этим самым совершенным музыкальным инструментом, у Владимира безупречное, и каждый создаваемый им образ настолько захватывает, увлекает и наполняет эмоциями, что выходишь после концерта, как полная чаша, боясь расплескать это чудо. Чтобы достичь такого эффекта, недостаточно владеть безукоризненной техникой – нужно самому быть Личностью, цельной, гармоничной, с широчайшим кругозором и богатейшим духовным миром, и пережить внутри то, что хотел донести до публики создатель музыки...
Но и фортепианное сопровождение было в этот танеевский вечер соответствующим. Хотя, в данном случае, слово «сопровождение» не совсем точно отразило бы суть происходившего: на самом деле, партия фортепиано была равнозначна партии вокальной. Музыка и текст взаимодействовали на принципиально ином уровне. Рельефная, объёмная мелодика, строгая красота музыкальных фраз и сложность их построения, безусловно, требовали, от исполнителей высочайшего мастерства. Но ощущалась крепкая подготовка и отличное знание материала. К тому же оба – и Байков, и Сибирцев – уже включали романсы Танеева в свои совместные программы – это и «Бьётся сердце беспокойное», и «Люди спят», и «Моё сердце – родник», и «Зимний путь». А Владимир Байков пел «стихотворения» Танеева еще с консерваторских времён...Не буду перечислять здесь программку этого вечера (она действительно объёмна!), скажу лишь, что и солист, и пианист великолепно чувствовали многогранную музыкальную ткань сочинений, прекрасно взаимодействовали друг с другом, и смогли создать то самое чудо, ради которого и ходят на концерты.
В концерте также участвовала Ирина Колосова, оживив чарующим звучанием мандолины романс «Венеция ночью» на стихи Фета.
А на бис нас изумили потрясающим исполнением каватины Алеко «Весь табор спит» из одноимённого раннего оперного опуса великого Рахманинова. Замечу, что образ грозного, но при этом страдающего, как раненый зверь, цыгана Владимиру Байкову очень к лицу! Дмитрий Сибирцев обещал зрителям, что в будущем сезоне публику на Крещенском фестивале ждёт концертное исполнение этой оперы.
Завершение фестиваля «Вокальные перекрёстки» получилось блистательным. Но я абсолютно уверена, что без увлечённости Дмитрия Сибирцева и влюблённости Владимира Байкова в танеевское творчество этот проект бы не состоялся. Так совпало, что программа была исполнена в дни, близкие к столетней дате со дня смерти Танеева…Огромнейшее спасибо тем, кто в наше время помнит об этом композиторе и его удивительном таланте, кто дарит нам драгоценную возможность соприкосновения с его творчеством. Недавно довелось услышать от одного известного актёра такую фразу: «Культуру реформировать нельзя. Её нужно беречь!». Да, это правда. Её нужно сохранять и поддерживать, и передавать следующим поколениям. Спасибо за Танеева!
Ирина Шымчак
Фото Даниила Кочеткова и автора
Анонсы |
-17.12.24-
-04.02.25-
-07.06.25-
-14.06.25-