Даниэль Лозакович и Эдуард Вульфсон, Лейпциг, 2019

Среди его учеников – Кристоф Барати, Даниэль Лозакович, Александра Конунова, Марк Бушков, Ольга Волкова. Год назад Марина Аршинова сделала первое интервью с Эдуардом. Сегодня мы поговорим о прошедшем Конкурсе Чайковского и его героях.

— Эдуард, добрый день, спасибо, что уделили время нашему разговору. Очень важно сейчас для многих, я уверена, осмыслить всё то, что мы увидели и услышали на скрипичном XVI Конкурсе Чайковского. Редко на крупном конкурсе можно услышать,  что уровень был так себе. «Высочайший уровень» –  это  стало уже конкурсной мантрой.  Поэтому поставим вопрос иначе:  есть ли кто-то из участников этого конкурса, с вашей точки зрения, способный в перспективе  сказать свое слово в сольном скрипичном исполнительстве?

— Согласен, что в последнее время на крупных международных  конкурсах скрипачей не происходит, к сожалению,  открытия больших новых имен. Это подтвердилось в Брюсселе, на прошедшем только что Конкурсе Королевы Елизаветы,  который  почти совпал по срокам с Конкурсом Чайковского, а также в Париже на Конкурсе Лонг-Тибо, который,  на мой взгляд, стал  полным провалом.

Конкурс в Монреале,  который проходил в близкие сроки с Конкурсом Чайковского,  также подтвердил низкий уровень скрипачей,  претендующих на мировую карьеру.  Конкретно на  ваш вопрос – был ли кто-то, способный сказать свое слово, –  мне непросто ответить, так как я понимаю, что ответ многим покажется несколько нескромным.

Я считаю, что да, был такой скрипач. Это мой ученик Марк Бушков, он блестяще играл на первом и втором туре, переиграв всех по всем статьям –  элегантность, техничность, виртуозность,  и в финале пал жертвой некоторых обстоятельств,  связанных  с недопониманием аккомпанемента со стороны маэстро Симонова, который не следовал  темпам и пониманию интерпретаций солиста. Я  не оправдываю некоторые погрешности, которые допустил Марк в финале,  я, как и все, должен это констатировать, но  все равно для меня Марк был единственным масштабным скрипачом на этом конкурсе, который  при правильной работе имеет все шансы претендовать на мировую карьеру.

На XVI Конкурсе Чайковского начались прослушивания скрипачей

— Председатель жюри конкурса скрипачей Мартин Энгстрем в интервью, данном  во время конкурса, четко артикулировал, что сейчас наблюдается провал в поколении скрипачей; он ограничил круг, с одной стороны, Даниэлем Лозаковичем (18), и с другой – Янин Янсен, Юлией Фишер и Лизой Батиашвили (35-40). Согласны ли вы с Энгстремом, что сегодня нет скрипача в возрасте между 18 и 35 годами, способного удерживать на себе внимание и интерес публики?

— Мой близкий друг Мартин Энгстрем  абсолютно прав. Я очень рад, что весь мир знает моего ученика Даниэля Лозаковича, феноменального  скрипача, с которым я продолжаю работать, и это для меня большая радость и честь.

Единственное, с чем я не согласен, это с присутствием в этом списке  Лизы Батиашвили, которая для меня является очень хорошо подготовленной скрипачкой, но не представляющей большого интереса – ни в отношении виртуозности,  ни в плане интерпретаций. Это мое единственное несогласие в данном случае  с моим близким другом  Мартином Энгстремом.

— На конкурсе выступили два ваших ученика — Марк Бушков и Ольга Волкова.  И если Марк стал победителем конкурса, завоевав вторую премию, то Ольгу жюри не пропустило во второй тур, что лично мне невероятно обидно.

Я слушала Ольгу и считаю, что ее появление на конкурсе это своего рода сенсация и какое-то новое измерение: не так часто молодые концертмейстеры, чей высочайший уровень уже многократно доказан, обремененные многими обязанностями и огромной ответственностью,  рискуют выйти на сцену  международного конкурса и на равных бороться с теми, кто  занят исключительно развитием своей сольной карьеры. Как вообще Ольга стала вашей ученицей, как складывалась ваша совместная с ней работа?

— Вы правы; я готовил к Конкурсу Чайковского  Марка Бушкова и Ольгу Волкову.  Как я уже подчеркнул, Бушков, на мой взгляд,  был явным фаворитом и лучшим исполнителем на этом конкурсе.  Что касается Ольги,  я очень люблю и уважаю эту исполнительницу, которая  отличается огромной исполнительской волей, мастерством владения формы произведения.

Кроме того, мы видим в ней четкую ясную сценическую музыкальность. Думаю, что Ольга обратилась ко мне потому, что ей понравились результаты моей работы  с Кристофом Барати, Даниэлем  Лозаковичем, Александрой Конуновой  и другими. И поскольку Маэстро Гергиев поддержал это начинание, я с большим удовольствием и ответственностью  отнесся к поставленной задаче.

Если учесть  то обстоятельство, что Ольга уже сложившийся музыкант и взяла на себя  по жизни  роль очень сложную,  роль лидера всемирно известного оркестра Мариинского театра,  а это титанический  труд, то  она проявила себя  на конкурсе фантастически великолепно, несмотря на то, что она в некоторых аспектах виртуозности немного уступала Марку. Может, это и выглядит предвзято (так как я говорю и как ее педагог, но я всегда очень ответственен за свои слова), но не пропустить Ольгу  во второй  тур это огромная профессиональная  ошибка жюри,  которое  проявило отсутствие уважения к ее мастерству и к Мариинскому театру.

— Когда жюри выносит свое решение, разве оно должно руководствоваться  «эффектом ореола», соображениями уважения?

— Когда я говорю об уважении, я имею в виду в первую очередь отношение к игре Ольги Волковой и к игре ее конкурентов, многие из которых играли гораздо хуже и прошли.  Чего стоит очень слабое выступление лауреата  третьей  премии господина Кима, которому я желаю больших успехов, с его 24-м каприсом Паганини на заключительном концерте!  Я считаю, что исполнение было не адекватно  шедевру романтического скрипичного репертуара, сочинению, вдохновлявшему Листа, Брамса, Рахманинова.

Надо быть очень странным, недостаточно интеллигентным человеком,  чтобы выбрать для Гала-концерта такое произведение и так опозориться. Если сравнить мастерство Ольги Волковой  с игрой лауреата третьей премии, то становится  просто смешно. Я настаиваю на своем мнении, это огромная  ошибка — не пропустить в полуфинал Ольгу,  которая могла бы при правильном и честном раскладе быть одним из лауреатов этого конкурса.

Зная ее подготовку программы второго тура, уверен, что она была бы четко в финале. Там вообще была довольна странная ситуация:  на сайте Конкурса появилась информация, что Ольга прошла во второй тур, но позже эта информация не подтвердилась, и это неслыханный ляп.  Я не думаю, что это было сделано специально.  Это чья-то неряшливость, высокомерие и отчасти даже глупость.

— Вы что-то слышали от членов жюри, знаете, почему так произошло?

— Знаете,  моя задача готовить великих солистов, а не заниматься математикой, подсчитывать, как проголосуют члены жюри или интерпретировать их решения. Поскольку я являюсь  лидером мировой скрипичной педагогики и лидером рынка великих струнных инструментов, я не позволил бы себе вступать в дискуссию с членами жюри, это было бы неэтично и непрофессионально, это было бы давление,  от которого могла бы пострадать моя дружба с Мартином Энгстремом, которого я очень ценю и уважаю. Мне кажется,   некоторые члены жюри за его спиной просто перемудрили. Но я, к счастью, не знаю, кто именно.

— Поговорим о Марке Бушкове. Для многих российских слушателей, и даже профессионалов,  его выступление на Конкурсе стало первым таким всесторонним с ним знакомством.  Не преувеличением было бы сказать, что Марк Бушков произвел фурор. Все читали его биографию, знают, что он из известной московской музыкальной семьи, родился во Франции, живет в Бельгии. Как вы познакомились с Марком, как получилось, что Марк стал вашим учеником?

— Определенно, Марк на первом и втором туре произвел фурор. Его исполнения Пятой сонаты Изаи, 7 каприса Паганини были выдающимися. Что касается его Концерта Моцарта в финале, это было бесспорно изумительно элегантным исполнением этого очень трудного Концерта. К сожалению, некоторые гримасы и  отсутствие подвижности в аккомпанементе со стороны маэстро Симонова создали впечатление у Марка скрытой враждебности дирижера, что, мне кажется, Марку сильно помешало психологически, он не был готов к такому сопротивлению.

При этом я не оправдываю его ляпы и ошибки в Концерте Чайковского; на таком уровне Марк должен был проявить силу воли еще большую. Усталость плюс, мягко говоря, не вполне профессиональная помощь со стороны дирижера ему очень повредила.

У Марка последние пять лет не было педагога, и год назад Марк обратился ко мне через, с одной стороны, Иштвана Вардаи, замечательного виолончелиста, друга Кристофа Барати, а с другой –  через Мартина Энгстрема,  который очень ценит мою педагогическую деятельность. Речь шла о подготовке Марка к Конкурсу Чайковского. У меня моментально возник прекрасный контакт с Марком, мы нашли время,  правильно сорганизовались, и  подготовка прошла очень успешно.

Марку очень понравилась моя система занятий, мой метод, он быстро адаптировался, и скоро уже стали слышны первые результаты нашей работы. Я очень доволен тем, что удалось сделать с Марком,  я буду продолжать по его просьбе  с ним работать, как буду продолжать работать и с Ольгой Волковой, потому что никогда не стоит останавливаться на полпути. В конце концов, золото Марк получил или серебро, мне кажется, все имеют свои уши и  прекрасно понимают, о чем идет речь.

— Как вы прокомментируете список жюри конкурса? Великие скрипачи старшего поколения – Виктор Третьяков и Сальваторе Аккардо,  лучшие скрипачи поколения нынешнего – Кристоф Барати (ваш ученик) и Сергей Крылов. Знаменитый скрипичный педагог Борис Кушнир, знаменитый «бородинец» Михаил Копельман,  победители прошлых конкурсов Чайковского – Элмар Оливейра и Акико Суванаи, и last but not least – крупнейшие организаторы музыкальной жизни в России и Европе.

Алексей Шалашов, гендиректор Московской филармонии, которая сейчас выполняет роль бывшего Росконцерта, организуя концерты своим артистам не только в Москве, но и по всей России; председатель жюри Мартин Энгстрем, он же директор фестиваля в Вербье, и Михаэль Хефлигер, шеф Люцернского фестиваля.

Пожалуй, самое авторитетное жюри, какое только можно вообразить, в котором представлены все «этажи» индустрии – от педагогов и ведущих концертирующих скрипачей до тех, кто формирует концертную афишу, развивает исполнительское искусство в региональном и мировом масштабе.  Это прекрасно, но возможно ли в принципе консолидированное решение такого жюри?

— В жюри было много моих близких друзей. Мартина Энгстрема я люблю как брата. Сальваторе Аккардо мой давний близкий друг, Кристоф Барати не только близкий друг, но и мой ученик. Элмар  Оливейра тоже мой хороший друг. Остальных членов жюри я безмерно уважаю, это блестящие музыканты, Виктор Третьяков,  Сергей Крылов, это даже  не обсуждается.

Мне не очень понятно членство в жюри Бориса Кушнира, педагога, у которого в последние годы учился лауреат первой премии конкурса Сергей Догадин. Я не имею никаких конфликтов с Борисом Кушниром, просто мне кажется, что когда твой ученик принимает участие в борьбе за высокое место в конкурсе,  членство  в жюри выглядит  довольно странно. Я принимаю это как данность, но меня это несколько напрягает.

— А если бы вам предложили место в жюри, а ваш ученик должен был играть на конкурсе, вы бы согласились?

— Честно сказать, я не думаю, что мне интересна была бы роль члена жюри в такой конфигурации. Особенно если бы мой ученик претендовал на победу. Я вижу здесь явный конфликт интересов. Когда педагог в жюри вдруг, слушая игру своего ученика, начинает страдать и раскачиваться как у Стены Плача, и все это видят, это выглядит несколько не адекватно такому залу,  как Концертный Зал Чайковского и такому событию, как Конкурс Чайковского.

Мы все время крутимся вокруг да около, давайте скажем прямо: как можно быть объективным к другим участникам, если твой ученик борется за первое место?  Я прекрасно понимаю ситуацию Бориса Кушнира и все сказанное нисколько не умаляет  моего  уважения к его тяжелому труду, но, может, перейдем уже к обсуждению следующих вопросов?

— ОК. На этот раз в Гала-концерте была взята «новая нота», а именно, выступили не только лауреаты, но и те, кто прекрасно показал себя в ранних турах, но не попал в число полуфиналистов или финалистов. Таким образом, был впервые преодолен невидимый, но непреодолимый ранее конкурсный барьер между «победителями» и «побежденными».

Президент конкурса Валерий Гергиев в своей заключительной речи заметил, что разница в баллах между лауреатами  премий разного достоинства была минимальна.  Нет ли у вас ощущения, на многочисленных примерах последних лет, что факт получения  первой премии постепенно утрачивает свою, так сказать, сакральность?

— Вы совершенно правы. Я уверен, что Марк Бушков, завоевавший серебро, при правильной подготовке сделает  блестящую сольную карьеру, так же как я желаю того же завоевавшему золото Сергею Догадину. Он проявил  мужество, которое нельзя не отметить. Повторить успех через восемь  лет на том же конкурсе, после таких огромных кропотливых занятий и конкурсов, которые были на его пути, в этом плане он заслуживает большого уважения. Менее впечатлился я его исполнением Концерта Моцарта, который я ему желаю просто переосмыслить, да и многим из того, что он играл на конкурсе.  А так –  время и рынок все, конечно, расставят по своим местам.

— Были ли, с вашей точки зрения, в этот раз  случаи, когда  за бортом оставались действительно яркие таланты?

— Я не занимался анализом игры всех участников, кого-то я мог и пропустить, но из того, что я слышал, это мое личное мнение, Равиль Ислямов мог и должен  был быть участником финала. Несмотря на его молодость и неопытность, слышно, что он талантлив и, мне кажется, что у него хорошее будущее, я надеюсь на это, во всяком случае. Не пропустить в финал Ислямова это еще одно странное решение жюри, на мой взгляд.

И что там происходит чисто математически, что мешает истинным дарованиям проходить в финал? Существуют все записи,  ясны все показатели, любой может послушать и создать свое мнение. Вообще, после драки кулаками не машут, но присутствие в финале Волковой и Ислямова, на мой взгляд,  обогатило бы конкурс. Из финалистов я бы хотел отметить Айлена Притчина. Это симпатичный, адекватный молодой человек.  К сожалению, он имеет серьезные технические  недочеты, но если их исправить, он мог бы подняться на  более высокую ступень в своей карьере.

— Какую роль сегодня играют конкурсы для молодых музыкантов?

— Конкурсы сами по себе это явление довольно странное. Надо  еще понять, по каким критериям судят? У меня есть два критерия: бесспорное скрипичное мастерство  плюс что-то особенное в интерпретации на сцене, какие-то уникальные качества, делающие исполнение незабываемым.

Конкурс для меня становится изжитым понятием. Вот мы ищем на конкурсах кого-то, ищем, но давно уже никого не находим.

Вот вам  другой пример. Я имею честь преподавать величайшему скрипичному таланту Даниэлю Лозаковичу. Он записал уже второй диск на Дойче грамофон, а ему 18 лет. Соответственно, он уже добился мирового признания. Он уже один из самых востребованных скрипачей в мире, зачем ему принимать участие в конкурсе?

— В нашем прошлом интервью год назад  я спрашивала вас, будет ли Даниэль играть на конкурсах?  Тогда вы ответили, что это решать Даниэлю. Сейчас его решение, кажется,  очевидно: не будет.

— Конечно.  Для чего нужен конкурс? Чтобы заполучить агентуру, звукозаписывающую компанию,  высшего класса оркестры. Даниэль безо всяких конкурсов выступает с оркестром Мариинского театра,  с Бостонским, Мюнхенским,  Кливлендским, Лос-Анджелеским оркестром, оркестром  Торонто  и тд и тп.

Отбор на мировую сцену в конечном итоге идет через выбор, который делают дирижеры. Пример Даниэля подчеркивает, что не всегда нужны конкурсы, чтобы повысить свой статус; иногда достаточно быть просто выдающимся талантом. Конкурсы не самый главный экзамен в создании мировой карьеры.

Главное – как на вас отреагирует гениальный дирижер, каким является Маэстро Гергиев. И его блестящие коллеги, крупнейшие дирижеры мира. Вот это важно. Мне кажется, что для скрипачей,  победителей Конкурса Чайковского,  конкурс только сейчас и начинается, и скоро всем станет ясно, кто есть кто.

Марина Аршинова, il-canone.livejournal.com