Юрий Башмет:

«Альт - часть меня самого, может быть - моя душа»

Юрий Башмет, один из самых знаменитых музыкантов современности, в нынешнем году стал лауреатом Государственной премии России. Так отмечен его вклад в развитие отечественной и мировой культуры. Автору этих строк посчастливилось не раз встречаться и беседовать с Юрием Башметом в непринужденной обстановке, всякий раз ощущая его редкостное, магнетическое обаяние. Юрий Абрамович еще и веселый, жизнерадостный человек, превосходный рассказчик. Отвечая на мои вопросы, он поведал о себе немало интересного.

- Известно, что плохих скрипачей обычно переводят в альтисты, ну а плохие альтисты, виолончелисты и контрабасисты становятся, в свою очередь, дирижерами - это один из путей пополнения дирижерской братии. Кстати, Кусевицкий, Баршай, Симонов, Темирканов - все они альтисты. Но это так, к слову. Альтистом я стал совершенно случайно. Мальчишкой только для мамы играл на скрипочке, а так, для души, был поп-звездой у себя во Львове. Играл на гитаре, пел. У меня была группа, и мы зарабатывали деньги. Очень популярным был, и все девочки меня любили. Мама купила мне электрогитару, хотя очень хотела, чтобы я играл на скрипке. Дома у меня был прекрасный репетитор, который терпеливо «ставил» мне руки. Вопрос об альте впервые возник перед восьмым классом музыкальной школы, когда нужно было делать выбор между ним и скрипкой. На меня повлияли слова приятеля, который объяснил, что на скрипке уже пора играть каприсы Паганини, и на это уйдет очень много времени. Если же перейти на альт, там нет никаких каприсов, и будет время для гитары. Именно этот аргумент стал решающим: в то время я еще не знал, что это за инструмент альт, и как он звучит.

Учеба мне давалась легко, я получал свои пятерки, но по-настоящему заниматься классической музыкой начал только во время подготовки к конкурсу молодых исполнителей, объявленному в Киеве к 100-летию Ленина. На этом конкурсе я оказался единственным альтистом и, выступая со скрипачами, набрал наибольшее количество баллов. Первую премию мне дать, естественно, не могли, и тогда жюри объявило победителями всех участников третьего тура. Так что альт для меня случайность, но это счастливая случайность.

- Чем же, в конце концов, стал для вас, Юрий Абрамович, ваш инструмент?

- Мой инструмент - часть меня самого. Может быть, - моя душа. Я совершенно в этом убежден. Когда я простужен, то и звук альта становится хриплым. Мне ясно почему: альт находится в «завязке» с моим организмом. И наоборот: если альт «заболевает» - старятся струны, что-то в нем выходит из строя, это, в свою очередь, оказывает невероятное влияние на мое собственное физическое состояние. Звуком я могу гораздо лучше выражать себя, чем словом. Поэтому инструмент - это еще и посредник между тем смыслом, который заложен в произведении композитором, и моим преломлением этого смысла.

- Какие ощущения вы испытываете, приступая к работе над тем, чего еще никто не исполнял, не держал в руках даже в виде нотного материала?

- Здесь огромное поле для фантазии. Ведь если произведение уже исполнялось, то, приступая к работе, музыкант знает множество интерпретаций. Для меня написано и посвящено мне более пятидесяти концертов для альта и симфонического оркестра. Что касается ощущений... Когда у меня в руках оказывался шедевр, например, соната Шостаковича - последнее сочинение композитора, концерт Шнитке или Канчели, в моей жизни происходило что-то невероятное: уже не просто музыкантское чувство, а ощущение, будто я в трагедии Шекспира исполнил главную роль. В эти моменты начинаешь нравиться самому себе.

- Часто ли вас посещает вдохновение?

- Настраиваешься перед концертом всегда по-разному. Может быть, сегодня я опроверг бы то, что говорил об этом раньше. А вдохновение... Нужно честно работать, и тогда это может прийти в знак благодарности. Я знаю некоторых людей, которых вдохновение посещает, может быть, и незаслуженно. Но об этом не нам судить. Это связано с Космосом, с Богом - как хотите. После одного из моих концертов во Львове, когда мне никак не удавалась игра на альте, то есть не удавалось погрузиться в импровизационное состояние, которое может в конце концов привести к вдохновению, моя мама, мнение которой я очень ценил, сказала: «Знаешь что, дорогой, ты вырос в настоящего профессионала, прекрасно играешь, мне очень понравилось. Тебя мучает, что вроде бы не было вдохновения, но этого не может быть каждый день в каждом концерте». Я же по-прежнему убежден: если в концерте не появилось каких-то открытий для меня лично, то и слушатели не ощутили того эмоционального градуса, которого мне бы хотелось.

- У вас огромный репертуар, в котором сочинения композиторов разных эпох. Как меняется ваши восприятие и манера исполнения их с течением времени?

- Мы все - пассажиры «машины времени» и благодаря нотным знакам оказываемся в другом мире мышления. На нас самих, на нашем восприятии музыки не могло не отразиться, что, если в ХVIII веке самым быстроходным средством передвижения была запряженная лошадьми карета, то сегодня имеется возможность летать на «Конкордах» со скоростью, превышающей скорость звука, когда в салоне не слышен рев моторов, - он остается где-то позади, не поспевая за самолетом.

- Вы же не считаете себя плохим альтистом. Почему тогда вы стали за дирижерский пульт?

- Плохим альтистом я себя действительно не считаю, но это было необходимо для расширения поля моего самовыражения. Если бы я был, например, пианистом, то играл бы концерты Рахманинова, Чайковского. В альтовом репертуаре подобного нет даже близко. А случилось так. Однажды во Францию не приехал по болезни Валерий Гергиев, и меня уговорили стать за пульт студенческого оркестра. Это была моя первая проба. Я испытал такое же состояние счастья, как в тот момент, когда сел за руль своего первого «Запорожца».

- Как вы стали ведущим телепередачи «Вокзал мечты»?

- Тоже случайно. Меня уговаривали несколько месяцев. Представьте, что у человека есть мечта пообщаться с любимым артистом, музыкантом. Не все же могут приехать в Москву, прийти к нему в гости, сесть, выпить рюмочку и разговориться. А мечта есть. Идея передачи в том, чтобы без рюмочки помочь зрителям больше узнать в человеческом плане о любимых исполнителях. Чтобы потом люди глубже воспринимали их искусство.

- Часто ли вам доводится выступать в провинции?

- Провинцию я очень люблю, потому что много пережил, приехав в 1971 году в Москву из Львова. Сегодня практически все большие музыканты - выходцы из провинции, хотя и учились в Москве: Третьяков - из Красноярска, Кремер - из Риги, Спиваков - из Уфы. К нестолице испытываю особое тепло, но никуда не денешься: чтобы строить большие планы, проекты, лучше все-таки находиться в Москве. Будущее же России, безусловно, за провинцией.

- Расскажите, пожалуйста, о вашей инициативе создания первого Всероссийского юношеского оркестра.

- Это очень важное дело. Конкурсные прослушивания мы проводили во всех регионах страны по 11 специальностям, «закрывающим» все оркестровые инструменты, в нем принимали участие учащиеся детских музыкальных школ, детских школ искусств и музыкальных училищ в возрасте от 9 до 22 лет. На моей встрече с российским министром культуры г-ном Мединским мы говорили о проблемах специального детского музыкального образования. Акцент на этом нужно было сделать давным-давно. Учить музыке нужно с пяти – шести лет, а, может быть, и раньше. То, что происходит в стране, губит традиции отечественного профессионального музыкального образования, воспитания детей. Как мудро сказал Сергей Михалков, сегодня это дети, а завтра – народ. Вот почему мы создали в Самаре Детскую музыкальную академию. А Всероссийский юношеский оркестр станет прекрасной стартовой площадкой для юных музыкантов, поможет им раскрыться в полной мере. Я лично отслеживал все этапы и отборочные туры конкурса. Руководство коллективом я беру на себя. Надеюсь, что наш оркестр продемонстрирует всему миру новые таланты, которые станут будущим российской культуры.

- Складывается впечатление, что вы, Юрий Абрамович, от рождения оптимист.

- По тому, что я успел увидеть в своей жизни, скажу: в любой ситуации выживает настоящее. В искусстве тоже.

Валерий ИВАНОВ

Фото Юрия СТРЕЛЬЦА

и Максима СУДОРГИНА