Мариус Стравинский:

Современный дирижёр с консервативными взглядами

Мариус Стравинский начал играть на скрипке c 4 лет, затем продолжил своё обучение в Центральной музыкальной школе при Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. В 10 лет он поступил в музыкальную школу Иегуди Менухина в Великобритании. В 13 лет поступил в Итон колледж, расположенный поблизости от Виндзора в Великобритании, став первым студентом из СССР, получившим грант на обучение. Далее Стравинский выиграл грант на обучение на струнном отделении в Королевской Академии Музыки в Лондоне, а затем стал одним из лучших её выпускников. Несмотря на блестящее образование, стремительно развивающуюся дирижерскую карьеру, он скромен, строг в оценках, требователен, самокритичен и… безгранично обаятелен!

– Мариус, на карте России для Вас, наверное, не осталось «белых пятен»? Вы ведь сотрудничаете со многим российскими оркестрами. Набралась уже целая коллекция?

–Я очень люблю Россию и работал со многими театрами – «Геликон-опера» в Москве, Мариинский и Михайловский театры в Санкт-Петербурге, сотрудничал со многими столичными оркестрами, побывал в самых разных уголках России. Я объехал всю страну, от Владивостока до Краснодара. Начиная с 2007 года, в течение  5 лет я был главным дирижёром и художественным руководителем одного из лучших провинциальных оркестров России - Симфонического оркестра Карельской государственной филармонии, и проработал на этой позиции до 2012 года – это был колоссальный опыт, большой профессиональный рост. Петрозаводск - прекрасное место. Я очень рад, что меня судьба привела именно туда в то время. Замечательные люди, красивая природа, там я проделал много работы для развития оркестра . Я с удовольствием приезжаю в Петрозаводск каждый год, на несколько лет вперёд у меня забронирована специальная дата для концерта в этом городе.

-В сезонах 2013/2015 Вы были ассистентом Владимира Юровского в Лондонском филармоническом оркестре, как часто Вам приходилось общаться с маэстро? Как складываются Ваши отношения?

– Мы работаем вместе уже три года. Познакомились мы через Государственный академический симфонический оркестр России имени Е.Ф. Светланова. Владимир Михайлович очень приятный и открытый человек. Он мне очень нравится, хотя мы абсолютно разные. И, конечно, он прекрасный дирижер – настоящий пример для молодых дирижеров.

– Во всех Ваших релизах указано, что Вы увлеклись оркестровым дирижированием после знакомства с Марисом Янсонсом. Расскажите поподробнее об этой встрече.

-В юности я играл для него на скрипке. Марис давал мне урок. Помню, как он говорил очень интересные вещи о скрипичном концерте Бруха, который я тогда исполнял. Мы занимались, наверное, часа два. Его ум, энергия, стиль общения произвели очень сильное впечатление. Потом я ходил на его концерты, это было потрясающе. И, в конце концов, я заинтересовался его работой, увлекся дирижированием, стал учиться на кларнете, петь в хоре... Так и пошло.

– Но почему же Вы в какой-то момент прекратили серьезные занятия скрипкой? Наступил переходный возраст?

– Я даже не знаю. Скрипка для меня - очень серьезная вещь. Поступая в Королевскую Академию музыки в Лондоне как скрипач, я получил самую высокую стипендию. В это время я уже концертировал по Европе. Мне очень нравилось играть, но я всегда хотел попробовать дирижировать. Это был не просто переход с одной специальности на другую. Я не поменял скрипку на дирижерскую палочку. Я хотел заниматься дирижированием как ремеслом, профессией, поскольку считаю такое отношение более правильным. Оно обеспечивает принципиально иной уровень качества.

– Когда мы говорим о дирижерах, получается, что ни имя, то великое. Других не бывает. Но для вас великие – кто они?

– Я думаю, Димитрис Митропулос, Карлос Клайбер, Леонард Бернстайн... Сейчас, конечно, Клаудио Аббадо. Многие дирижеры создавали прекрасную музыку, хотя и шли разными путями. Благодаря чему? Секрет дирижирования!

– Какова сегодня роль дирижера в оркестре? Можно ли за репетицию что-то кардинально поменять, предложить собственную трактовку? Или это фикция?

– Думаю, дирижер играет большую роль. Если спросить у оркестрантов, чувствуют ли они разницу между дирижерами, все они ответят утвердительно, и это очень важно. От дирижера многое зависит, за короткое время можно многое поменять, по-новому осмыслить. Бывает, работа стопорится. Оркестр не принимает дирижера, не подчиняется ему, и тот чувствует себя некомфортно. С кем-то сотрудничество складывается, с кем-то нет. Хорошо, что есть возможность выбора. Современный оркестр очень мобилен, подвижен. Сейчас очень высока конкуренция на места в оркестре. Исполнительский уровень, в целом, заметно вырос. В оркестрах стало работать больше женщин, что тоже увеличило конкуренцию. Мне кажется, сейчас вообще золотое время – есть столько замечательных, высокопрофессиональных оркестров!

– Чаще мы вспоминаем дирижеров прошлого. А каковы дирижеры будущего?

– Многие уже заметили, что идет модная тенденция на молодых, ярких дирижеров. Может быть, я говорю это себе же во вред, но думаю, это неправильно. Дирижер хорош тогда, когда у него есть опыт. Я надеюсь, что в будущем дирижер не потеряет себя в этом мире безумных скоростей, где важно найти быстрый ответ на любой вопрос, где ради технологии можно пожертвовать чем-то важным. Я за консервативный подход к этой профессии. В дирижировании важны отношения между людьми, энергетика. Музыканты сами сыграют, они профессионалы. Им не нужно объяснять музыкальную форму, вдаваться в детали трактовки. Нужно что-то иное. Кстати, позволю себе сослаться на Владимира Юровского. Он как раз один из тех дирижеров, кто интересуется не сугубо музыкальными вопросами, но интеллектуальной, философской сферой в музыке.

– Понятно, что работа музыканта не измеряется в часах, проведенных с инструментом в руках, времени уходит куда больше. Сколько концертов в год может быть у дирижера без ущерба для профессионального качества?

– Отличный вопрос! Все дирижеры разные. Известны случаи, когда дирижер, причем известный, дирижирует мало. Тот же Карлос Клайбер. Есть прекрасные музыканты, которые дирижируют очень много, у них насыщенный график, практически ежедневные концерты. Все разные. Дирижеры, по сути, одиночки. Такая это профессия. Может быть, я просто ленивый, но мне нравится дирижировать поменьше, примерно 60-70 концертов в сезон. Я люблю, когда между концертами есть время морально отдохнуть, внутренне расслабиться. У меня много разных интересов, я не хочу тратить жизнь без остатка только на дирижирование.

– Вы часто исполняете современную музыку. Что определяет Ваш выбор? Дружеские связи, рекомендации? Или это какой-то непрерывный поиск, жажда открытий?

– Обычно выходит как-то так... Гармонично! Попадается яркое произведение, интересный композитор. Нет такой политики, что я постоянно играю одного и того же автора. Выбираю, исходя из качества, вкуса, профессионализма. Сейчас сочиняют много прекрасной музыки. Конечно, мы знаем далеко не все. Увы, это музыкальная индустрия, где музыкальный продукт нужно грамотно продать, иначе покупатели его просто не заметят.

– Самая сложная на Ваш взгляд партитура?

– Я хотел дирижировать «Asyla» Томаса Адеса, и, если честно, закопался. Из того, что исполнял – Третья симфония Скрябина. Она оказалось для меня сложной. Может быть, я еще не дорос, или что еще…

– Конечно, очень хочется поговорить о Вашей семье. Ваша мама, замечательная пианистка Элеонора Накипбекова свою музыкальную родословную ведет от Бетховена. А Вы? Чьи имена Вы бы назвали? Кто Ваш главный учитель?

– Маме повезло, что она училась в Московской консерватории в хорошее время! Очень многим я обязан своей тете, скрипачке Эльвире Накипбековой, сестре моей мамы. Сама она училась у Игоря Безродного. Я горжусь тем, что тетя, как она сама говорит, дрессировала меня с пяти лет. Я ей за это очень благодарен! Что касается дирижеров, это, конечно, профессор Владимир Понькин.

– Итак, семья. Ваша бабушка приложила много усилий для того, чтобы родилось это чудо – трио сестер Бековых. В Вашей жизни она ведь тоже сыграла большую роль?

– Да, она была, безусловно, удивительным человеком. Трех дочерей она воспитывала одна. Музыкантов в семье не было. Вдруг она решила все отдать, чтобы у них была эта возможность – заниматься музыкой. Не знаю, как ей это удалось. Не могу себе представить, как? Ведь это были довольно непростые времена, Советский Союз, Казахстан, 60-е годы… Бабушка много и для меня сделала. Она воспитывала меня до 10 лет, когда я еще жил в Москве, учился в ЦМШ, потому что мама и тетя постоянно были на гастролях.

– И каково было воспитание? Бабушки обычно балуют.

– Ну, она была строгой.

– Да, дисциплина ЦМШ. Насколько Вам это легко давалось?

– ЦМШ? Да без проблем. Итон - вот это дисциплина (смеется)!

– А не было бы Итона, что-то изменилось бы в Вашей жизни?

– Наверное, я бы вырос другим, иначе бы мыслил. На меня сильное влияние оказала эта школа, поставила на ноги, и я стал самим собой. Я почти не жил дома, должен был быстро повзрослеть. Это была хорошая подготовка к жизни. Не просто академические стандарты, но именно требования реальной жизни. Там были лучшие учителя. Они на многое открыли мне глаза. Как нужно относиться к людям, к себе, к спорту… Они вселили уверенность, которая очень важна, в особенности, для мальчиков в переходный возраст. Это не просто подготовка к поступлению в Оксфорд, Кембридж, не это главное. Каждый ученик Итона выбирает свой собственный путь. Именно поэтому многие выпускники моей школы заняли лидирующие позиции в своей области. Это не только банкиры, политики, но артисты, писатели. Эта школа, как ни странно, очень демократична, не важно, из какой ты семьи. Вспоминаю, как очень хорошее, веселое время. Я много играл на скрипке. Я уже вспоминал сегодня про хор, кларнет. Усиленно тренировался, занимался академической греблей, плюс еще много всего интересного.

– Вы невероятно разносторонний человек. Просто талантливый человек талантлив во всем или Вы просто слишком увлекаетесь?

– (Смеется). Да, наверное, я действительно слишком увлекаюсь. Мне все интересно. Не хватает серьезного отношения. Но уж, какой есть!

– Москва, Россия - понятно, но еще раньше был Казахстан.

– Я в три года уехал из Казахстана. Пару раз приезжал с концертами, пару раз на светские мероприятия, и еще был на похоронах бабушки. У меня в жизни два столба, две точки опоры – Россия и Англия.

– Мама. Невероятно красивая, яркая, талантливая, смелая. Вы в нее?

– Мне кажется, я сам в себя. Мама очень яркая, очень своеобразная. У нее серьезная энергетика, она потрясающий музыкант. Я другой. Я выбрал собственный путь. Как ни странно, мама даже никогда мне не советовала. Она меня просто отпустила, и я сам всегда решал свои вопросы.

– Вообще, наверное, родившись в семье, где столько гениальных музыкантов, оставалось только стать главным по определению – дирижером?

– Слава богу, что я в музыку пошел! Вот здесь я очень благодарен своей маме, что она впустила меня в эту сферу, настояла, чтобы я занимался на скрипке. Музыка оберегает нас от этого мира, от проблем, негатива, ненужных мыслей. Это что-то волшебное, настоящий эликсир.

–У Вас ведь случаются совместные выступления с мамой. Как регулярно? И кто кем руководит?

– Да, выступаем, но редко. Кстати, у нас будет концерт в этом сезоне в Лондоне с оркестром «Филармония» в Кадоган Холл. Мы исполним фортепианный концерт потрясающего современного российского композитора Сергея Жукова. Но если честно (мама за эти слова меня, наверное, убьет!), мне не нравится выходить вместе с ней на сцену. Это очень личное. Я не имею ничего против гениальных музыкальных династий, но мне это очень тяжело, для меня это серьезное испытание.

– Ну, затрону еще чуть-чуть эту непростую для Вас тему родственных отношений. Ваша  мама ведет активную светскую жизнь. Вы ведь тоже не чуждаетесь светских раутов?

-Да нет, мне очень скучно на них. Мама там чувствует себя как рыба в воде, а я бы лучше побыл дома, с книгами, в тишине... 

– Планы, перспективы, новые увлечения?

– В нынешнем сезоне у меня будет несколько интересных дебютов: в Берлинском Штаатс-балете, Штаатс-капелле и Дойче-Опер. Это для меня очень важно. Состоятся концерты в Италии, Германии, впервые я выступлю во Вьетнаме. В прошлом году я первый раз продирижировал балетными спектаклями в Михайловском театре и просто влюбился в эту прекрасную музыку, в сам балетный процесс. Это что-то новое для меня, очень сложное – кроме того, что я должен исполнять музыку, приходится как-то помогать танцовщикам, а они не музыканты, у них другое мышление. У меня появился даже какой-то спортивный интерес. Это сложнее, чем дирижировать оперой, так что сейчас в моей жизни полоса увлеченности балетом.

Беседу вела Татьяна Цветковская

Фотографии из личного архива Мариуса Стравинского