ГРАФ МУРЖА:

«НЕТ НИЧЕГО ЛЕГЧЕ, ЧЕМ ИГРАТЬ НА СКРИПКЕ, НО…»

Яркая внешность, непривычное имя, искрометный талант, неиссякаемая энергия и невероятное жизнелюбие, а еще – открытость и отзывчивость. Таков наш герой – заслуженный артист России, неоднократный победитель крупнейших международных конкурсов, доцент Московской консерватории Граф Муржа.

- Граф Шандорович, расскажите, сколько всего было пройдено, чего вы добились. На вопрос: трудно ли играть на скрипке,  – как ответите?

- Нет ничего легче, чем играть на скрипке. Но! Только после того, как вы научились на ней играть. Дело в том, что струнникам приходится очень непросто – двумя руками приходится делать разные вещи. Пока ты научишься извлекать настоящий, красивый и благородный звук, а не «пилить» по струнам, пройдет немало времени. Правда, в конце жизни тоже приходится тяжело! У пианистов карьера продолжается куда дольше, нежели у нас. Да им вообще проще – и учиться, и играть: «черные», «белые», ставь себе палец на нужную клавишу (смеется).

 - Это, конечно, провокационный вопрос. Но чем все же объяснить «провальный» уровень начального скрипичного образования в наших музыкальных школах?

- Сегодняшняя система образования полностью отличается от той, что была в советское время. Она объективно хуже, слабее. Это связано, в том числе, с тем, что многие профессионалы уходят из профессии, которая очень плохо оплачивается. Некому учить.

-  Скажите, а акустически скрипка – сложный инструмент?

- Очень сложный. Кроме того, что к скрипке надо привыкать, ее нужно узнать изнутри, почувствовать и договориться с ней. Иначе, если вы ее не любите, она не будет звучать. Скрипка практически живая.

- Блистательная история, великие русские скрипачи. Да и сегодня – немало замечательных имен. Правда, не столь известных, как Давид Ойстрах или Леонид Коган. В чем причина? Может быть, это искусственная ситуация?

- Все это началось, когда Шенберг сочинил секстет «Просветленная ночь». Он пришел к выводу, что тональная музыка на этом закончилась. Понимаете, человек надел себе на голову корону романтизма и сам же от нее отказался. Шенберг посчитал, что знает, как управлять человеческими эмоциями – подкрутить ваше сердце, чтобы вы заплакали, защемить, чтобы начали переживать, в нужный момент обрадовались или удивились. Он в совершенстве овладел тональной композицией и после этого начал писать такие сочинения, как, скажем, «Лунный Пьеро». Его чудовищная ошибка была в том, что он искренне был уверен: слушатели по-прежнему, как и раньше, будут, выходя с концерта, напевать услышанное. Почему люди по многу раз ходили слушать итальянские или французские оперы? Потому что эта музыка потом целый день звучала у них в голове! Долго слушать атональную музыку нельзя. Я сторонник естественности и натуральности во всем: в эмоциях, в энергетике, в восприятии. Вам неудобно ходить на каблуках долго. Вам может казаться это красивым. Другие могут посчитать иначе. Но главное – это неестественно! То, что композиторы отказались от тональной музыки, я считаю огромной проблемой. Это привело, в числе прочего, к тому, что скрипичный концерт Чайковского был записан более чем сотней разных исполнителей. Другие сочинения – чуть меньше.

- А кстати, концерт Берга в вашем репертуаре значится?

 -Я не люблю этот концерт. Я его не играю. История, конечно, замечательная, очень щемящая, но концерт мне не нравится. Он атональный, и одухотворенность присутствует там только в одном состоянии.

- Тем не менее, вы всегда находите новую, «не игранную» музыку, неизвестную широкому слушателю!

- Да, конечно. Вот, в частности, Николай Григорьевич Капустин, чей концерт мы будем играть с Московским камерным оркестром Центра Павла Слободкина. Звезда, известная в узких кругах. Классик, живущий рядом с нами. Единственный свой скрипичный концерт Капустин посвятил мне. Спасибо руководству Центра Павла Слободкина, которое с большим интересом восприняло мое предложение исполнить это сочинение.

- Вы много играете и в Москве, и в провинции, и, разумеется, за рубежом. Разные программы, разные залы, разные коллективы… А форматы концертов? Они всегда традиционны?

- Бывают часовые концерты без антракта. Иногда – концерты для детей, которые я играю с огромным удовольствием. Есть несколько очень интересных людей, к которым я специально езжу. Например, город Братск Иркутской области. Это довольно далеко, от Иркутска 15 часов на поезде. Там есть директор школы, который потрясающе работает, к которому приезжают профессора из Москвы. Я тоже с удовольствием у него бываю, учу детей, даю мастер-классы.

- Мы затронули уже тему вашего сотрудничества с Центром Павла Слободкина. Там, действительно, бывают программы на любой вкус, на слушателя любого уровня подготовки.

- Они вообще очень креативные люди, удивительно тонко понимают, что хорошо, а что плохо, что востребовано, а что не востребовано, но, тем не менее, интересно и должно прозвучать. Как это было с концертом Капустина. Мне приходилось сталкиваться с тем, что Капустина, его музыку просто не знают!

 - Ну, это имя на слуху! 

- Не у всех. Когда предлагаешь исполнить сочинение Капустина, отвечают: «Что вы! Давайте, лучше сыграем концерт Мендельсона или Брамса». Официальной премьеры концерта Капустина еще не было. Она намечена в Центре Павла Слободкина на 10 декабря 2017-го года.

- А что еще в ваших совместных планах?

- 24 каприса Паганини. Этот проект очень интересен тем, что я исполняю не авторскую версию solo, а обработку литовского композитора Гедрюса Купрявичуса. Я подумал, что сольным каприсам нужно дать как бы новый толчок, новую жизнь – адаптировать к современному слушателю. Я позвонил тогда Т. Н. Хренникову. Он ответил, что как раз дописывает оперу и поэтому не сможет помочь, но посоветовал ни в коем случае ничего не менять в скрипичной партии, найти человека, который сможет, сохранив текст Паганини, сделать интересную оркестровую аранжировку. И я искал такого человека, который по-настоящему любил бы Паганини. Такой человек нашелся.

– То есть, версия Гедрюса Купрявичуса была написана специально для вас?

– Версия со струнным оркестром – да.

– Скрипач Дэниэл Хоуп пишет книги, скрипач Дэвид Гаррет снимается в кино. А у вас нет подобных планов?

– Я в скрипке еще не сказал все, что хотел бы. Я много выступаю, играю концерты, где-то шесть-семь каждый месяц, готовлю премьеры. Кроме того, я ведь еще учу студентов. Жить не успеваешь, не то, что книжки писать!

Беседовал Павел УХАНОВ

Фото предоставлено пресс-службой Центра Павла Слободкина