Новости |
16.09.2010
Потом было горьковское суворовское
училище, Высшее военное училище имени Верховного Совета (шесть парадов на
Красной Площади), Центральные военные автомобильно-тракторные курсы (диплом
механика по ремонту автомобилей и тракторов) и… Ленинградская консерватория,
куда Герард Васильев поступил на следующий
день после получения лейтенантских погон, и где учился девять, вместо
положенных пяти, лет. Обучению мешала сначала военная служба (кто-нибудь
пробовал заниматься вокалом после того, как провел на плацу зимний морозный
день?), а потом работа в Ленинградском Доме моделей (многочасовые примерки,
частые выезды с показами коллекций). Порой преподаватели терялись, какую оценку
поставить Васильеву за вокальный экзамен, два с плюсом или три с минусом? За
время учебы он успел попеть лирическим и драматическим тенором, поменять трёх
педагогов, пока не попал к замечательной Наталье Дмитриевне Болотиной, в классе
которой впервые запел баритоном. Дело было так:
Наталья Дмитриевна была замечательным человеком.
Бывшая солистка Малегота (Ленинградский академический Малый оперный театр,
название Михайловского театра с 1926
г. – ред.), оставившая сцену после смерти горячо
любимого мужа, баритона Павла Болотина, она всю душу вкладывала в своих
учеников, никогда не считая, сколько уроков в неделю получает студент. Более
того, после занятий, как правило, брала кого-нибудь из учеников и везла к себе
домой. Слегка перекусив и накормив студента, занималась с ним снова. Совершенно
бескорыстно. Жила она в старинной квартире на улице зодчего Росси, с сестрой,
переехавшей к ней после смерти мужа Натальи Дмитриевны.
СИМВОЛ ЖАНРА
Герард Васильев. Это несколько необычное
сочетание иностранного имени и исконно русской фамилии неразрывно связано с
опереттой в России. Многочисленные вопросы журналистов в свое время заставили
Герарда Вячеславовича задуматься, почему же родители-метеорологи дали своему
первенцу столь непривычное для России имя, не думали же они, что сын
когда-нибудь станет артистом. Спросить было не у кого, мама, Татьяна Николаевна
Тургенева, умерла зимой 42-го, а через несколько месяцев на Ленинградском фронте
погиб отец… Ответил на вопрос случай, дав в руки календарь с копиями старинных
географических карт, составленных Герардом Меркатором, нидерландским
картографом века, впервые применившим равноугольную цилиндрическую
проекцию при составлении навигационной карты мира и по праву считающийся
создателем современной картографии. Вспомнился отец, склонивший голову над
разложенными на столе географическими картами, он ведь был метеорологом. Как
неисповедимы пути Господни!
Потом было горьковское суворовское
училище, Высшее военное училище имени Верховного Совета (шесть парадов на
Красной Площади), Центральные военные автомобильно-тракторные курсы (диплом
механика по ремонту автомобилей и тракторов) и… Ленинградская консерватория,
куда Герард Васильев поступил на следующий
день после получения лейтенантских погон, и где учился девять, вместо
положенных пяти, лет. Обучению мешала сначала военная служба (кто-нибудь
пробовал заниматься вокалом после того, как провел на плацу зимний морозный
день?), а потом работа в Ленинградском Доме моделей (многочасовые примерки,
частые выезды с показами коллекций). Порой преподаватели терялись, какую оценку
поставить Васильеву за вокальный экзамен, два с плюсом или три с минусом? За
время учебы он успел попеть лирическим и драматическим тенором, поменять трёх
педагогов, пока не попал к замечательной Наталье Дмитриевне Болотиной, в классе
которой впервые запел баритоном. Дело было так: Педагоги сами передавали меня друг другу,
надеясь, что кто-то всё-таки сможет научить меня петь. Так я попал в класс
Натальи Дмитриевны Болотиной. Володя Атлантов, который пришел к ней на два года
раньше меня, уже стал лауреатом Конкурса имени М.И.Глинки и стажёром
Мариинского театра.
Наталья Дмитриевна была замечательным человеком.
Бывшая солистка Малегота (Ленинградский академический Малый оперный театр,
название Михайловского театра с 1926
г. – ред.), оставившая сцену после смерти горячо
любимого мужа, баритона Павла Болотина, она всю душу вкладывала в своих
учеников, никогда не считая, сколько уроков в неделю получает студент. Более
того, после занятий, как правило, брала кого-нибудь из учеников и везла к себе
домой. Слегка перекусив и накормив студента, занималась с ним снова. Совершенно
бескорыстно. Жила она в старинной квартире на улице зодчего Росси, с сестрой,
переехавшей к ней после смерти мужа Натальи Дмитриевны. Я уже стал делать кое-какие успехи, когда из
Италии, после стажировки, вернулся Володя Атлантов. Для всех нас это был
торжественный день. Володя пришел в класс, и Наталья Дмитриевна попросила его
спеть. И он спел. Мы все были в восторге, поздравляли, Наталья Дмитриевна
прослезилась, обняла его. Володе неудобно было сразу уходить, поэтому он
остался послушать уроки. "Ну-ка давай, Герка, спой!" – вдруг сказала
Наталья Дмитриевна. Я в то время уже пел драматическим тенором и приглядывался
к партии Германна, поэтому поставил ноты арии "Прости, небесное
созданье…". Спел неплохо, но мне самому не понравилась верхняя нота, и я
решил повторить ход, показалось, что смогу спеть его помощнее. Но на подходе к
верхней ноте я слишком "прибавил" и "киксанул". Правда,
Наталья Дмитриевна всё равно была довольна, первый-то раз я спел нормально.
Урок кончился. Когда мы вышли из класса, Володя
дернул меня за рукав: «Идём, поговорим. Знаешь, мне кажется, ты – баритон». Я,
разумеется, возразил. «Видишь ли, если ты тенор, то ты великий тенор. Быть
драматическим тенором ужасно трудно. Трудно выучиться, как следует, трудно
приобрести школу, трудно освоить тесситуру. Потом сама жизнь драматического
тенора очень ответственна. А если будешь петь баритоном, спокойно пропоёшь всю
жизнь. Диапазон у тебя есть, его надо только культивировать». Кто-то Володю
отвлёк, и разговор закончился. Но его слова мне запомнились.
Придя на
следующий день в класс, я сказал: "Наталья Дмитриевна, мне сегодня
приснилось, что я не тенор, а баритон". "Ну, какой же ты баритон!» –
возразила Наталья Дмитриевна . "Наталья Дмитриевна, а может, я буду петь в
оперетке?" – пошутил я. Она вздохнула и сказала: "Ну хорошо. Завтра
принеси ариозо Онегина".
Тогда мы, студенты, часто ходили на спектакли
оперных театров, на концерты, слушали пластинки, так что весь оперный репертуар
был на слуху. На следующий день принес ариозо Онегина "Ужель та самая
Татьяна…", спел. Конечно, после тенорового репертуара мне никаких усилий
не стоило взять в конце "фа-диез", к тому же средний регистр
прозвучал достаточно наполненно. Наталья Дмитриевна послушала и сказала:
"Хорошо, молодец, принеси завтра каватину Фигаро". Я принес Фигаро и
тоже прилично спел. «Ну ладно, буду тебя вести как баритона» - согласилась
Наталья Дмитриевна. (Отрывок из книги «Роли, которые нас выбирают»).
К слову сказать, именно эта
тенорово-баритональная окраска голоса, как нельзя кстати, «пришлась ко двору» в
оперетте. Дело в том, что почти все партии опереточных героев написаны для
тенора. Да-да, и мистер Икс, и Тассило, и граф Данило, и Баринкай написаны в
теноровой тесситуре. Но, почему-то в России не прижилось сладко-теноровое
исполнение этих партий. Видимо, наш суровый климат диктует свои условия и
требует от героя-любовника более мужественного звучания. Обычно, арии героя в
кальмановских и легаровских опереттах идут в транспорте, а в ансамблях
делаются, так называемые, «пунктиры» (какие-то фрагменты поются на октаву
ниже). Поэтому исполнение Герардом Васильевым партии Баринкая с верхним
«си-бемоль» произвело впечатление не только на новосибирскую публику, для
которой он пел свой первый театральный сезон, но и на директора Пражского
театра «Карлин»....
Продолжение читайте в №№ 8\9 "Музыкального Клондайка" ...
16.09.2010
Анонсы
Анонсы |
-20.04.24-
-26.04.24-
