Дирижер не только профессия, но высокий статус. Как говорится, большой коллектив — большая ответственность. Конечно, в табели о рангах дирижер по-прежнему первое лицо, чей авторитет складывается из успехов его коллектива, но авторитет и авторитарность не одно и то же. Василий Петренко, художественный руководитель Государственного академического симфонического оркестра России им. Е.Ф. Светланова не устает повторять: «Современный дирижер не диктатор. Он лидер!»

«Искусство непрерывно эволюционирует!»

Василий Петренко: Социальная составляющая нашей профессии серьезно выросла. Лет сорок назад дирижер после концерта давал пару интервью, и этим все заканчивалось. Сейчас жизнь очень насыщена за счет работы с медиа, спонсорами, политиками. И с музыкантами тоже! В оркестре должен быть очень хороший моральный и творческий климат. Это во многом зависит от дирижера. Концертов с каждым годом становится все больше, поэтому надо следить не только за верхней планкой, но важно и при минимуме репетиций не опускаться ниже определенного уровня. У большинства коллективов репетиционный период чрезвычайно сжат. Не всегда успеваешь «прожить» музыку. Сложно бывает переключиться – вчера оркестр играл с Рудольфом Бухбиндером немецкую музыку, сегодня – Ленинградскую симфонию Шостаковича. С другой стороны, вырос темп работы, скорость восприятия.

Есть и обратный эффект. Я пытался работать со своими коллективами дольше обычного, но из-за привычки к быстрой жизни на четвертый день репетиций одной и той же программы музыканты начинают уставать. Даже в том случае, когда совершенство еще не достигнуто. Из-за отсутствия постоянной неспешной вдумчивой работы возникает некое сопротивление. Поэтому дирижер должен четко знать, что нужно отдельно проговаривать, а чего можно добиться одним взглядом.

С точки зрения исполнительской техники искусство эволюционирует. Современные оркестры играют в разы лучше, чем они играли полвека назад. Дирижерский жест стал намного понятнее, чем раньше. Глядя на того же Караяна, можно задавать многочисленные вопросы по технике. Музыкально, интерпретационно – другое дело. Я думаю, следующие поколения превзойдут нас. Так должно быть! Что касается харизмы, то лишенные яркой индивидуальности дирижеры, как правило, не выживают. Разве что отдельные супер-интеллектуалы, такие как Пьер Булез. Но развивать, совершенствовать надо обе стороны, разумеется!

Тонкости профессии

Я всегда рад видеть на своих репетициях консерваторцев, рад им помочь. Два рояля в классе - это хорошо, но образование дирижера немыслимо без оркестра. Мои занятия со студентами всегда проходят в живом формате. Наблюдаю их работу, сидя в оркестре, а потом мы индивидуально обсуждаем результаты.

Порой, не видя себя со стороны, не понимаешь, почему оркестр так или  иначе на тебя среагировал, не замечаешь ненужного жеста. Или, наоборот, ты не показал, условно говоря, subito piano, и оркестр это не сыграл. Сегодня можно снять свое выступление на камеру и потом посмотреть запись. Начинающему дирижеру это может быть полезно. Что касается технологии, я очень благодарен своему учителю Равилю Энверовичу Мартынову, который считал, что если все в порядке в голове, то руки последуют. Ты должен слышать музыку внутри себя и знать, как ее ретранслировать. Каждую ноту в каждый момент. Разумеется, техническая оснащенность помогает значительно быстрее достичь результата. Но первично понимание профессии. Мой педагогический опыт подсказывает, что большинство студентов претендуют на то, чтобы называться дирижерами, но не осознают по-настоящему сущность профессии. Это очень тонкая грань. Что касается нового и оригинального, я очень осторожно отношусь к маэстро, которые позволяют себе «переписывать» композиторов.

«Искусство должно быть для всех!»

Сегодня обертка не просто важнее содержимого, она еще и презирает содержимое. Люди верят обертке. Поэтому встречаются примеры, когда все решает медийная раскрутка. Публика, к сожалению, часто не в состоянии отличить очень хорошее исполнение от среднего. Общий уровень музыкального образования стал объективно ниже. В Англии, когда я начинал там работать, хоровые уроки были обязательными. Они стояли в школьной программе. Их убрали, перевели в разряд факультатива. Или вспомним прекрасные просветительские программы Евгения Федоровича Светланова, которые транслировало советское телевидение. Мир с тех пор сильно изменился. Сейчас бо́льшую часть визуальной информации мы получаем через Интернет. Если раньше выбор того, что смотреть, был за редактором, сегодня зрителя ничто не ограничивает, но цикличность временных отрезков сильно сократилась. Поколение TikTok, как правило, выбирает короткие эпизоды.

О музыкальных вкусах

Мы, дирижеры, - счастливые люди. Сколько замечательной музыки было написано за последние триста лет! Другое дело, что есть публика, которая предпочитает исключительно эксклюзивные программы из новых сочинений, а есть те, кто в очередной раз приходит на Второй концерт Рахманинова.

Существует много музыки, которая по каким-то причинам редко исполнялась. Этой осенью мы сыграли Вторую симфонию Элгара. Уже после этого я узнал, что впервые в Советском Союзе ее в 1972-м году исполнил Светланов. И с тех пор практически полвека она у нас не звучала. В других странах это репертуарная музыка. Так же как «Планеты» Холста, которые мы сыграем во второй половине сезона. Франц Шрекер, Александр фон Цемлинский, Карл Нильсен... А русская музыка? Редко звучат «Буря», «Гамлет», Третья симфония Чайковского, Первая симфония Рахманинова, Седьмая Прокофьева. Мне важно, чтобы вся публика находила для себя что-то интересное.

«Писать и публиковать – разные вещи»

Для меня композитор – тот, кто не может не писать, иначе его голова просто лопнет. Потом нужно решить, интересно ли это публике? Нужно ли это сейчас, будет ли востребовано через сто лет? Иногда случаются загадочные для меня вещи. Я исполнял премьеры двух симфоний Филипа Гласса. Это пост-минимализм, там много повторений, моторики. В партитуре выписаны условные сегменты, которые нужно повторить несколько раз с небольшими изменениями. Процент интерпретационный там минимальный, но музыкантам оркестра приходится трудно, от бесконечных повторов очень устаешь. А публике нравится до жути! Я долго думал, с чем у меня ассоциируется эта музыка, пока не понял, что это напоминает ленту новостей. Пролистываешь ее, не пытаясь найти что-то конкретное. Занимаешься этим, просто чтобы убить время. Естественно, этой программности как таковой, у Гласса нет, но подсознательно публика чувствует себя очень комфортно, узнает что-то знакомое, что-то привычное для себя.

Впрочем, когда Малер писал свою музыку, вполне вероятно, большинство музыкантов тоже хватались за голову. Я считаю, исполнять новые произведения нужно. А потом, если с девяносто девятью процентами авторов, которых мы играем, я не могу пообщаться, то в случае с современными композиторами можно подойти и спросить, что автор хотел выразить в своей музыке? Кто-то четко формулирует замысел. Иногда отвечают: «Я это год назад писал, уже и не помню». А еще чаще можно встретить восемнадцать планов одновременно – у гобоя тема любви, у литавр некие военные действия, у альтов разворачивается психологическая драма, флейты над всем этим летят, как птицы, а там еще дождь идет! Конечно, публика не в состоянии все это уловить, даже прослушав десять раз подряд. Кристальность замысла очень важна. Сегодня это, увы, отчасти утеряно. Почему так случается? К сожалению, много музыки пишут сегодня на заказ. Бетховен, как правило, сначала сочинял симфонию, а потом искал спонсоров. Но, с другой стороны, как композитору иначе жить? Как правило, автор слышит внутри себя музыку, делает какие-то наброски. Потом вдруг раздается звонок с конкретным предложением. А когда нужно уложиться в определенный хронометраж, то либо пятнадцать минут стараются растянуть на сорок пять, либо, наоборот, большой материал пытаются уложить в пятнадцать. И в результате музыка оказывается перенасыщена. Когда Брамса спрашивали, что главное для композитора, он отвечал: «Ластик». Но исполнять новую музыку абсолютно необходимо – если мы не дадим шанс ныне живущим авторам, кто их узнает?

Беседовала Татьяна ЦВЕТКОВСКАЯ

Фотографии предоставлены пресс-службой
Государственного академического симфонического оркестра России
им. Е.Ф. Светланова

Фотограф - Вера Журавлёва