Членом жюри XIV Международного конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой, проходившем в Северной столице с 12 по 15 июля, был менеджер из Италии Алессандро ди Глория – в настоящее время директор по художественному планированию и кастинг-директор в Театро Массимо в Палермо, а также художественный консультант Римской Оперы. Между 2-м и 3-м турами с ним побеседовал музыкальный критик Александр Матусевич специально для «Музыкального Клондайка».

Алессандро ди Глория

– Не секрет, что в настоящее время отношения между Россией и Европой весьма напряженные. Поэтому первый вопрос – как вы оказались здесь, как вы попали на тот конкурс?

– Абсолютно естественное решение с моей стороны. Меня пригласили принять участие, и я и не мог не приехать – ради музыки, ради певцов. У меня не было никаких сомнений по поводу этого решения.

– Это ваш первый конкурс в качестве члена жюри?

– Нет, я не первый раз работаю в жюри. У меня очень много конкурсов позади, большой опыт в этой сфере.

– Но на конкурсе Образцовой вы впервые?

– Да.

– Чем этот конкурс отличается от других – как вам показалось?

– У каждого конкурса есть своя идентичность. Этот конкурс посвящен великой русской певице, и он возник еще тогда, когда Образцова была активна и много помогала молодым певцам. Поэтому очень важно продолжать это дело и поддерживать ее имя. Чтобы современные поколения помнили и знали о ней. Мне очень нравится, что здесь чувствуется большое преклонение перед именем Образцовой: делается все для продвижения ее имени и сохранения памяти о ней. Много делается на этом конкурсе для помощи молодым певцам – собственно, для чего мы все здесь и собрались. Этот конкурс для меня отличается тем, что он продолжает нести в массы память о великой русской артистке. Этим занимаются люди, которые лично ее знали и с ней непосредственно работали.

– Елена Образцова много пела в Италии. Ее помнят там?

– К сожалению, я ее лично не слышал, только на дисках – но достаточно много. Всем, кому в Италии довелось присутствовать на ее спектаклях, они памятны – мне лично многие об этом рассказывали. Да, ее помнят в Италии, помнят то грандиозное впечатление, что оставляло ее искусство.

– Каковы ваши впечатления от конкурсантов, от их уровня?

– Мне было очень интересно приехать на конкурс в Россию, потому что русская вокальная школа очень серьезная и основательная. И мне было интересно послушать большое количество певцов с возможностями и структурой пения, которые не встречаются в других странах. И могу сказать, что я столкнулся с высоким уровнем участников этого конкурса.

– В чем отличие русской школы от европейских школ?

– Я не специалист по технике вокала, но могу сказать, что русские певцы всегда отличаются своей технической подготовкой. И когда мы слушаем на конкурсе большую массу певцов, мы видим много исполнителей с похожими типами голосов и манерой. Но среди них появляются единицы – особенные, кого мы потом слышим по всему миру. То огромное количество русских певцов, что сегодня выступают по всему миру, является доказательством основательности русской вокальной школы. Они отличаются и с точки зрения постановки голоса, и с точки зрения подходов к интерпретации. Кто-то предпочитает русский тип пения, кто-то итальянский или французский, но как директор театра могу сказать, что для меня это очень важно, что мы можем приглашать русских певцов не только на русские оперы, но и на весь европейский репертуар, и тем самым создавать разнообразие в исполнительских составах – чтобы можно было послушать разных певцов, разных национальностей и разных вокальных школ. Таким образом, формируется настоящий интересный театр для зрителя.

– Те единицы, которые делают потом большие карьеры в мире, чем они ценятся – своей приближенностью к европейским стандартам, в частности к итальянской школе пения, или напротив, своими уникальными качествами, которые может быть и не очень вписываются в европейский стандарт?

– Я никогда так не оцениваю артиста – только его техническую сторону пения. Я всегда ищу артиста с большой буквы, который был бы одинаково ярок и как вокалист, и как личность.

– Когда советские певцы начинали активно ездить на гастроли на Запад, то часто звучала претензия, что они поют слишком по-русски, не очень-то в западных стандартах. Теперь эта дистанция преодолена?

– Эта дистанция есть и сегодня. Вот на этом конкурсе было немало тех, слушая которых отчетливо понимаешь, что они поют в большей степени русской школой. Возможно, потому что они еще имеют мало опыта и не смогли присвоить в полной мере европейские, в частности, итальянские традиции, сделать свое пение более мягким и округлым. Однако у лучших русских певцов прошлого и настоящего этой дистанции нет. У Образцовой ее не было – она пела на всех великих сценах мира с самыми звездными партнерами и была не просто на уровне, но часто была лучшей в тех составах. Также мы и сегодня можем найти русских певцов, кто являются мировыми вокальными лидерами. И сегодня русские певцы прекрасно интегрируются с итальянскими, французскими, американскими певцами, и совершенно нет ощущения, что они какие-то другие и поют как-то иначе, не правильно, не в европейских традициях. Задача тех, кто занимается кастингом в театрах, подобрать такие составы, в которых бы певцы хорошо сочетались, были бы гармоничны в своем звучании.

– Значит певческие стандарты сближаются, происходит некое усреднение?

– Не думаю, что усреднение, но сближение конечно есть. Тут задача в том, чтобы каждое исполняемое сочинение соответствовало бы той стилистике, в которой оно создано, но при этом нужно привносить в эти роли свою национальную идентичность, чтобы это было ярко, артистично, чтобы это показывало тебя как артиста с теми корнями, что у тебя есть, но при этом вокальная школа должна соответствовать стилю исполняемого сочинения.

– Вы приглашаете русских певцов в свой театр?

– Только что «Онегина» у нас пел молодой певец Николай Землянских, мы постоянно работаем над разным репертуаром с Василисой Бержанской и Дмитрием Корчаком, также могу назвать Юрия Воробьева и Марию Баракову, возможно, кого-то забыл, но, конечно, русские певцы – нередкие гости в нашем театре.

– Какие ошибки допускали конкурсанты на этом конкурсе? Чего им не хватает?

– Я не думаю, что у них есть ошибки в прямом смысле этого слова. Жесткость конкурсной системы заключается в том, что большое количество певцов должны одновременно выступать перед жюри. Среди них есть много таких, кто находится примерно на одном и том же уровне. А нам надо выбирать – найти среди примерно одинаковых певцов, тех, кого можно за что-то выделить особо. Это по-настоящему очень и очень сложно. Относительно недостатков могу сказать, что нередко певцы берут неподходящий репертуар – для их типа голоса или их темперамента.

– Что заставляет вас слушать того или иного певца в первую очередь?

– Я всегда прежде всего обращаю внимание на экспрессию в пении: если певец поет правильно, но при этом не транслирует никаких эмоций, то мне это не интересно. На сцене я всегда жду артиста – человека, который поет с пониманием и отношением. Это для меня отличает одного певца от другого. Есть много певцов, которые обладают неплохой техникой, поют правильно, но они безликие, одинаковые, не отличимые друг от друга – и это не искусство, поскольку оно ничего не оставляет в твоей душе, никакого следа. А другой певец, у которого пусть какая-то нота звучит не очень удачно, но у него есть личностные качества, он может транслировать смысл исполняемого, доносит его, поет выразительно – вот такой певец для меня особенно ценен.

– Вам удалось кого-то заприметить на этом конкурсе, кого бы вы пригласили в свой театр?

– Безусловно – есть певцы, которые мне лично очень понравились и за которыми я буду следить.

Игорь Онищенко, Алессандро Ди Глория, Алессандро Ариози, Валерия Торунова

– Репертуар в Театро Массимо Палермо больше ориентирован на итальянскую оперу?

– Да, конечно, но мы стараемся быть разнообразными, ставим не только итальянскую оперу, но и русскую, немецкую, французскую, современную и т.д. Мы в принципе очень открыты в этом плане.

– Наверно оперы бельканто – ваш конек?

– Надеюсь, что это так. Лично я очень люблю оперу бельканто, мы всегда ее делали с большими певцами и с большим успехом.

– Были ли на том конкурсе певцы, кто уже до стандартов этого требовательного стиля дотягивает?

– Есть те, кто имеет задатки в этом направлении развиваться и вырасти в звезд бельканто в будущем.

– Но не так много было арий бельканто в программах конкурсантов…

– Да, это так – наверно как раз потому, что это особо сложно. Но вообще все же пели и Доницетти, и Беллини, и Россини – некоторые даже не так уж и плохо. Но я могу тут вот, что заметить. Для меня стиль бельканто – это не только произведения определенных композиторов, а это как раз умение в любом репертуаре дать и технический блеск, и эмоциональную наполненность сочинения – вот это и есть настоящее бельканто, а применено оно может быть к самой разной музыке, не обязательно только к итальянской определенного исторического периода.

– Театро Массимо в Палермо – в большей степени режиссерский театр или приоритет отдается музыкальному качеству?

– Для нас на первом месте конечно музыка. С экономической точки зрения мы далеко не самый богатый театр, поэтому мы должны искать возможности баланса между музыкальным качеством и режиссерскими амбициями. И всегда этот выбор в пользу высокого музыкального качества. Пусть постановка будет проще, без громкого режиссерского имени, но музыкально это должно быть исполнено безупречно. Ведь это опера – иначе смысла нет.

– Тем не менее, режиссерские эксперименты вы допускаете?

– Да, конечно.

– И в этом случае не возникает противоречия?

У нас очень открытая публика. Ей в целом нравятся традиционные постановки. Но и против новшеств она ничего не имеет, если они в рамках разумного. Наша публика боготворит музыку, но и театральные решения она приветствует, она не хочет приходить в музыкальный театр только за музыкой, это ведь не концерт – в противном случае они бы пошли на концертное исполнение. Но конечно, всегда есть недовольные, причем с любой стороны, в театре никогда не бывает так, чтобы всем ты угодил, всем вкусам. Это нормально.

Режиссеры пытаются обновить наши представления об опере. Публике ведь интересны новые интерпретации, особенно сочинений популярных, какие она хорошо знает. Бывают ситуации, когда это все сделано слишком провокативно, но с другой стороны, все равно надо искать и пробовать – вдруг получится что-то интересное, о чем ты раньше даже и не помышлял. Это интересный процесс поиска.

– Бывали у вас скандалы на этой почве?

– Откровенных скандалов не было.

– То есть настолько радикальных режиссеров вы не зовете?

– Кого вы имеете в виду?

– Например, Каликсто Биейто, Барри Коски или кого-то в этом роде.

– У нас идет «Кармен» Биейто – скандала не было. Я считаю важным, чтобы театр работал с режиссером вместе. Чтобы они хорошо понимал друг друга и могли договориться. Я считаю, что неверно, когда зовут режиссера и дают ему полный карт-бланш, не объясняя, где он, какая публика в этом городе, какие традиции, ожидания. Это ошибка. Все хорошо в свое время и в своем месте. Тогда как раз и происходит скандал. Мы стараемся, чтобы всякий раз у нас была команд единомышленников – режиссер, дирижер, певцы и в целом театр. Тогда скандала не будет. А будет результат – может быть, неожиданный, но интересный.

– Помимо Палермо вы еще работаете и с Римской оперой. Чем отличаются эти театры?

– Бюджетом – театр в Риме столичный и более богатый. Но конечно не только этим. У каждого города своя история, своя аура, и это влияет и на их оперные театры. Одно и то же название, поставленное в Риме и Палермо, будет иметь разный резонанс и разную реакцию публики. Исторический путь этих театров разный и это многое предопределяет.

– Сицилийская публика более экспрессивная?

– Я бы так не сказал. Римская публика по-своему очень неравнодушная – она много чего видела, открыта ко всему новому. Может быть сицилийская публика более трепетно относится именно к пению, ценит его выше всего остального.

– На что бы вы пригласили в Театро Масимо меломанов из России?

– Пока не могу точно сказать о следующем сезоне, поскольку планы пока официально не объявлены, но точно знаю, что осенью у нас будет дирижировать Риккардо Мути в «Дон Жуане» – думаю, это будет очень интересно. Это копродукция с Турином – хороший спектакль.

– Это частая практика у вас?

– Да, мы постоянно прибегаем к копродукции. Не только с театрами Италии, но и с Лондоном, Парижем, Амстердамом, Веной, Хельсинки и пр. Нам нравится работать со всеми.

Беседовал Александр МАТУСЕВИЧ

Фотографии предоставлены пресс-службой
XIV Международного конкурса
молодых оперных певцов Елены Образцовой.