Шесть суток непрерывного прослушивания потребовалось бы для того, чтобы охватить все произведения, записанные на сегодняшний день Петербургским камерным хором в рамках проекта «Антология русской хоровой музыки». Таков промежуточный итог десятилетней работы коллектива и его художественного руководителя - заслуженного деятеля искусств России Николая Корнева. Свою очередную программу из этого цикла маэстро представит в Концертном зале Мариинского театра 27 ноября, встретив в этот день на сцене свое 75-летие.

Николай Корнев

- Николай Николаевич, получается, что вы сами к своему юбилею делаете себе подарок в виде новой программы?
- Мне не хотелось бы, чтобы этот вечер был каким-то юбилейным. Просто концерт в пути.

- Но, может быть, вы его как-то по-особому выстроили?
- Наша цель – доказать, что духовная музыка в большой ее части давно уже имеет право на концертное исполнение. Яркие примеры – это духовные сочинения Чайковского и Рахманинова. Современники с восторгом писали о духовной музыке этих композиторов, но при этом отмечали, что она отвлекает от молитвы, а церковь ее отторгала ввиду несоблюдения канонов письма духовной музыки. По поводу Литургии Петра Ильича дело даже дошло до суда: цензура наложила запрет на издание нот.

- Почему?
- Потому что нужно разделять понятия духовной и церковной музыки. Церковная музыка - это обряд, обиход и действительно там ничего не должно отвлекать от молитвы. А то, что я сейчас пытаюсь вынести на сцену в возможно более полном объеме, - это музыка духовная. Она уже достаточно большое время назад приобрела значение и состояние сродни мистерии. То, что в средневековье вытолкнулось из церкви, как театральное действо, - мистерия. Ну, а это, на мой взгляд, - мистерии музыкальные. И я пытаюсь доказать, что духовная музыка этого периода не просто может выйти на сцену, а она для сцены и написана.

Николай Корнев

- Откуда вы черпаете материал для своих программ?
- Источников много, начиная от Публичной библиотеки и библиотеки Академии духовной. Каждый крупный собор имеет свою библиотеку, где порой находишь то, чего больше нигде и не найдешь. Есть и частные собрания. В США существует научная библиотека духовной музыки. Эмигранты много лет назад вывезли из России очень много такого материала, теперь он открыт для всех.

- Много ли композиторских имен вы лично открыли для себя?
- Назову хотя бы три имени. Константин Шведов, у нас напрочь забытый (он с 1925 года жил в США). Я нашел в запасниках Публички его Литургию - гениальный композитор, могу точно сказать. Или, к примеру, главный дирижер Большого театра, лауреат Сталинских премий Николай Голованов. Удивительная судьба! Мало кто знал, что он до конца жизни создавал духовную музыку высочайшего уровня. Мы записали ее на четырех дисках. Из наших современников могу назвать петербуржца Дмитрия Смирнова. Он принес нам хоровую музыку, которую лично я ждал, когда она явится. И я рад, что мне не в последнюю очередь удалось подтолкнуть его к мировой известности.

- А в целом, какие у вас отношения с современными творцами?
- Мы давно сотрудничаем с Союзом композиторов, являемся первыми исполнителями многих сочинений. И есть произведения, которые посвящены нашему коллективу.

- Давайте обратимся к поре, когда вы начинались, как музыкант. Вы ведь в консерватории попали в класс профессора Елизаветы Кудрявцевой. Встретить такого человека в начале пути...
- Да, нам всем, кто учился у Елизаветы Петровны, очень повезло. Она сумела щедро открыть для нас секреты своего профессионального мастерства, между собой мы называли ее мамой. К каждому из нас был найден определенный подход. Каждое занятие Елизаветы Петровны было событием. Но лично у меня получилось так, что я еще с хорового училища стал практиковать. И вернее было бы сказать, что не практика сопровождала мою учебу, а учеба сопровождала практику. Был момент, когда я руководил шестью хорами. Естественно, приходилось пропускать занятия в консерватории. Но Елизавета Петровна, зная причину, позволяла мне жить в таком режиме.

Петербургский камерный хор

- С каких же хоров вы начинали?
- Я учился в 9-м классе, когда мой старший товарищ, уже окончивший училище, предложил мне поработать хормейстером в оперной студии Юсуповского дворца. И с этого момента я уже постоянно работал с хорами и вокальными ансамблями. Предмет моей гордости того периода - Хор Математического института имени Стеклова, коллектив, с которым я сотрудничал двенадцать лет. Подобрался очень интересный женский состав, который дорос до программ профессионального хора. В нашем репертуаре был, например, Золтан Кодай. Нам даже дали спеть целое отделение в консерватории. У меня с этим хором появился азарт делать что-то еще более сложное. И это все я прошел уже на новом витке с хором, которым сейчас руковожу.

- Этот коллектив уже движется к своему полувековому юбилею. А как все начиналось?
- Это был семьдесят седьмой год. Такое время было, что родиться этому коллективу было просто необходимо. В студенческой среде появилось довольно много людей, которые хотели петь. Так сложился Камерный хор Института культуры из студентов и преподавателей вуза. Собрались энтузиасты хорового дела, 21 человек, желающие овладеть различными приемами исполнительства. Сейчас у нас состав вдвое больше, но желание совершенствоваться мы сохранили и по-прежнему являемся коллективом, способным к превращениям. Первая репетиция прошла у нас 23 февраля 1977 года, а уже через два месяца был первый концерт - по одному отделению у Капеллы и у нас. На следующий год пошли концерты филармонические, причем с неизвестными программами. Много работали с Игорем Блажковым, который находил и привозил музыку мало или вообще неизвестную, во всяком случае в Ленинграде.

- Вскоре вы ведь прорубили и собственное окно в Европу?
- Был период, когда мы проводили больше времени за границей, чем дома. И это случилось, когда мы стали побеждать на самых авторитетных хоровых конкурсах того времени.

- Каких именно?
- Все началось с победы на престижном Хоровом конкурсе имени Белы Бартока в венгерском городе Дебрецене, куда официально нас не пускали, но нам в последний момент все же удалось туда прорваться. Затем мы получили премии и звания лауреатов на Международном конкурсе камерных хоров в баварском городе Марктобердорфе и в Ареццо в Италии, и в Корке в Великобритании. Победами хор доказывал, что мы на правильном пути. И нас стали приглашать. Только в Концертгебау в Амстердаме мы в разные годы исполнили шесть программ, в том числе две из них - с Дмитрием Хворостовским и Сергеем Лейферкусом.

Петербургский камерный хор

- Как эти успехи отразились на вашей жизни в родном городе?
- Во многом благодаря этому в 1990 году удалось организовать в Ленинграде первый международный хоровой фестиваль, который проходил до 1994 года. Мне приятно, что в те времена благодаря фестивалю город услышал лучшие хоровые коллективы Германии, Дании, Швеции, Швейцарии, США.

- Есть ли какой-то по-особому памятный концерт, который вы дали за рубежом?
- В 1990 году Францисканская община организовала нам гастрольную поездку по Италии. Мы выступали в замечательных соборах. Как вдруг в разгар поездки нам сообщают, что завтра будет встреча в Ватикане. Так мы оказались на всемирном приеме у папы Римского Иоанна Павла II.
По распорядку церемонии нам было отведено четыре минуты на выступление. Но график уплотнялся, и в конце концов нам сказали: «У вас - 40 секунд». По счастью есть такой у Виктора Калинникова коротенький номер из Всенощной «Богородице, Дево, радуйся». Он длится как раз 43 секунды. Когда мы с места спели этот чудесный хор, Иоанн Павел подошел к нам и сказал: "Красно, красно! Еще можете?" Мы встали на ступени, ведущие к папскому трону и к Древу жизни, и пели больше сорока минут. Все это были духовные сочинения русских композиторов.

- С чего началось то, что теперь превратилось в антологию?
- Все началось с пробы - мы записали на трех дисках программы под общим названием «Неизвестная хрестоматия», в которых было собрано все то, что хорошо известно изучающим хоровое дело. Суммировали то, что есть в учебных планах разных коллективов - Чайковский, Танеев, Рахманинов, Калинников, Гречанинов.., - но при этом крайне редко звучит для широкой публики. Попутно возникло желание создать полное собрание сочинений перечисленных авторов. Светская музыка начала дополняться духовными сочинениями. Стали открываться забытые и новые имена. Появилась возможность глубже понять периоды развития русской хоровой культуры. Так родилась идея создания аудиоантологии русской хоровой музыки. Записано уже больше 150 дисков. Если учесть, что у этой музыки номерной принцип фиксации, то мы записали больше 2,5 тысяч номеров. Все записи - студийные, профессиональные.

- Насколько доступны любителям хоровой музыки те 150 дисков, которые вы записали?
- Частично они выложены в сети интернет на платформе VК в сообществе «Аудио библиотека русской хоровой музыки». Это подойдет для первого ознакомления. Но все же хоровую музыку с богатством ее обертонов лучше слушать на хорошей аппаратуре или в зале с хорошей акустикой. Мариинский театр уже для третьей программы предоставляет нам свой концертный зал. Здесь есть возможность услышать хоровую музыку в великолепной естественной акустике. Мы выстраиваем программы тематически. Одна из них называлась «Духовная музыка русских композиторов - лауреатов Сталинской премии», другая – «Мистерии композиторов русского зарубежья».

- Есть у вас сподвижники?
- В первую очередь хочется отметить Валерия Гергиева, который возглавляет Всероссийское хоровое общество.

-  Сколько еще лет планируете вы записывать свою хоровую антологию?
- Это дело всей моей жизни. И самая моя горячая благодарность хору за то, что, какие бы сложности ни возникали, мы в этой работе – единомышленники.

                   Беседовал Олег СЕРДОБОЛЬСКИЙ
фотографии предоставлены
пресс-службой Петербургского камерного хора 

По поводу того, что маэстро скромно назвал «просто концерт в пути», добавим следующее. Концерт проводится рамках проекта «Создание антологии русской хоровой музыки» при поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга и Мариинского театра, при участии Общественного фонда развития исполнительских искусств (куратор проекта - генеральный продюсер Фонда Ринат Дулмаганов).