Программу VIII фестиваля музыкальных театров России «Видеть музыку», проводимого Ассоциацией музыкальных театров (президент – Георгий Исаакян) при поддержке российского Минкульта и Президентского фонда культурных инициатив, продолжило выступление Оперной студии Нижегородской государственной консерватории имени Глинки – на сцене Концертного зала Российской академии музыки имени Гнесиных была показана знаменитая моноопера Микаэла Таривердиева «Ожидание». Эта работа исполнялась в рамках студенческой программы, которая проводится фестивалем «Видеть музыку» в сотрудничестве с Ассоциацией музыкальных образовательных учреждений. И в рамках этой программы на фестивале представлены студенческие работы крупнейших российских Консерваторий и ВУЗов.

Она — Феру Биязова, Он — Данил Казаков

Трогательная лирическая зарисовка классика советской музыки Микаэла Таривердиева – произведение, очень простое для восприятия публикой, поскольку его музыкальный строй искренен и человечен, а язык доступен: несмотря на безусловную принадлежность к стилистике ХХ века, наличие терпких гармоний и нетривиальных созвучий, он более чем демократичен, балансирует на грани академизма и высокой эстрады. С первых звуков «Ожидание» находит путь к сердцу слушателя и захватывает его внимание всецело – это очень эмоциональная, глубокая, сердечная музыка: раз ее услышав, ты становишься ее поклонником навсегда и радуешься каждый раз новой встрече с этим опусом всей душой.

Но для исполнительницы монооперы она – совсем непростое испытание. Таривердиев написал сочинение в расчете на талант Марии Лемешевой, которая и была первой исполнительницей «Ожидания» на мировой премьере в Камерном музыкальном театра Бориса Покровского в 1985 году. Солистке тогда было уже за сорок, она была опытной певицей и пришла к этой партии-роли во всеоружии своего вокального и актерского мастерства. Кроме того, монолог Роберта Рождественского, являющийся поэтическим текстом оперы, написан очевидно от лица дамы бальзаковского возраста – тут должен чувствоваться жизненный опыт за плечами, сила пережитых эмоций, тоска от тяготящего одиночества – не сиюминутный импульс, а глубоко выстраданное чувство. Исполнять эту роль должна либо певица с собственным богатым жизненным опытом, либо артистка-вокалистка такого класса, которая силой таланта способна перевоплотиться в требуемые эмоциональные состояния, даже если сама не переживала – не прочувствовала ничего подобного в реальности.

Она — Феру Биязова, Он — Данил Казаков

В спектакле режиссера Людмилы Рубинской исполнительница Феру Биязова не вполне соответствовала этим требованиям как по объективным, так и по субъективным причинам. Юная и красивая певица в эффектном красном платье и с роскошными темными волосами, стройная, с выразительными яркими глазами совсем не была похожа на замученную жизнью современную женщину, тем более бальзаковского возраста – ту, о которой она поет в своем продолжительном монологе-исповеди. Понятно, что это своего рода «издержки производства» - в студенческом студийном спектакле едва ли можно было ожидать появления зрелой и маститой солистки. Однако и актерское перевоплощение Биязовой к сожалению не в полной мере компенсировало естественные недостатки молодости, хотя солистка, безусловно, очень старалась правдиво прожить на сцене историю своей героини. Певица добросовестно пыталась изобразить душевные метания и тяжесть груза проблем, навалившихся на ее героиню, но получалось это у нее не слишком убедительно и не всегда, в некоторых фрагментах достаточно искусственно, именно как игра, а не перевоплощение – видимо, чувствуя свое не полное соответствие оригинальному образу, Биязова пару раз даже допускала откровенные мелодраматические эффекты, тем самым огрубляя замысел создателей оперы.

В какой-то мере в этом виновны и некоторые музыкальные просчеты исполнения спектакля в целом. Сам голос певицы – звонкий и легкий, с хорошими верхами, оказался, тем не менее, недостаточно плотным, особенно на середине, чтобы справиться с фактурной оркестровкой Таривердиева (при том, что все действие разворачивалось на авансцене, оркестр сидел в глубине у задника), и одновременно не таким тембрально насыщенным, чтобы подарить героине необходимые здесь интонации трепетности и страдания, близкие к драматизму. Баланс со Студенческим симфоническим  оркестром Нижегородской консерватории, ведомым маэстро Борисом Схиртладзе, чья игра в целом отличалась точностью и музыкальностью, не был идеальным – особенно пострадали экспрессивные места партитуры, в которых голос солистки прозвучал наименее выгодно. Лирические фрагменты, там, где оркестровка прозрачная и голос певицы ожидаемо оказывается на первом плане, были исполнены более убедительно, порадовав нежностью и сокровенностью. Как ни странно, относительно камерный зал РАМ и расположение оркестра в глубине, а солистки на авансцене – еще не гарантия оптимального звучания: возможно, у гостей из Нижнего не было достаточного времени и необходимых условий более точно «обжиться» на новой для себя площадке.

Она — Феру Биязова, Он — Данил Казаков

Режиссура Рубинской рисует своего рода эволюцию героини. Сначала перед нами – на звуках вступления – городская кокетка, уверенная в себе дамочка в шляпке и красном платье, эффектная и яркая. Потом, после первых минут ожидания, окончившихся невстречей с тем, кому адресованы ее чувства, героиня словно «сдувается», теряет свой первоначальный лоск: она «перемещается» (в реальности или мысленно, в своих воспоминаниях-фантазиях) в домашнюю обстановку – надевает теплые шерстяные носки, распускает гриву шикарных волос, снимает платье, оставшись с белоснежной сорочке… Это буквальное обнажение подчеркивает и усиливает душевный эксгибиционизм героини – ведь эмоционально она полностью обнажается перед публикой своей исповедью: дополнительное усиление этого мотива повышает градус драматизма в спектакле. Мужской силуэт (в черной шляпе, надвинутой на глаза, анонимный Он – мимическую роль исполнил Данил Казаков) постоянно присутствует на сцене – к этому сильному телу героиня спектакля Рубинской постоянно льнет, в итоге добившись своего (видимо, дождавшись избранника) – в финале измученную ожиданием героиню Он уносит на руках за кулисы. Окончание спектакля получилось таким образом явно оптимистичным – что-то вроде обязательного голливудского хэппи-энда, в то время как у Таривердиева там хоть и просветленное, но явное многоточие, если не знак вопроса. Очевидна перекличка со спектаклем Аллы Чепиноги в «Новой опере» (2010) – там тоже «Ожидание» оканчивалось по-голливудски позитивно. Но такой позитив нельзя назвать недопустимым, поскольку в трогательной музыке композитора очень сильно, тем не менее, жизнеутверждающее и гуманистическое начало.

Отрадно, что в консерваторских студиях берутся за такой сложный, обязывающий материал. Несмотря на некоторые недостатки, отмеченные в данной постановке, – стоит такие инициативы только приветствовать, поскольку оперы, подобные «Ожиданию», при минимальных ресурсах ставят перед юными исполнителями большие задачи. И пусть пока они им не вполне соответствуют – как говорится, «плох тот солдат, что не мечтает стать генералом»: задачи на вырост развивают и тренируют вокальную молодежь, ведут ее к новым вершинам.

Александр МАТУСЕВИЧ
фотографии Анны Бобрик предоставлены
пресс-службой фестиваля
«Видеть музыку»