Под занавес своего 33-го сезона «Новая опера» преподнесла эксклюзивный подарок меломанам и театралам – оперу Адольфа Адана «Почтальон из Лонжюмо».

Ровно год назад театр уже обращался к этому сочинению – тогда оно прозвучало в концертном исполнении. И вот теперь предложили полноценную постановку опуса.

Имя французского композитора первой половины позапрошлого века Адольфа-Шарля Адана (или Адама – как настаивали в Большом театре в эпоху директорства Владимира Васильева) широко известно всему миру балетами «Жизель» и «Корсар»: особенно первый его по-настоящему обессмертил. Между тем он – автор полсотни опер, которые некогда были довольно-таки популярны во всей Европе, в том числе и у нас (а сам Адан одно время работал в Петербурге), а сегодня совершенно забыты даже на его родине.

Самое известное оперное сочинение Адана – как раз «Почтальон из Лонжюмо» – вообще опера-фантом: прочитать про нее можно в любом справочнике и энциклопедии по музыкальному театру, где она обязательно фигурирует как яркий представитель жанра опера-комик, как важная ступенька в развитии французской музыки и театра, а вот увидеть живьем на сцене еще совсем недавно было практически совершенно негде. Достаточно беглого просмотра оперных анналов, чтобы заметить, что «Почтальон» в последние десятилетия – весьма редкая птица: в родной Франции ставился в 2004 (Дижон) и 2011 (Бож-ан-Анжу) годах, в Болгарии в 2013-м (Стара-Загора), в Германии в 1998 (Берлин) и 2003 (Дортмунд): и это всё – прямо скажем, не густо.

В Россию «Почтальон» прибыл всего через два года после своего рождения в Париже (1836): в 1838-м его уже играла немецкая труппа в Петербурге и Большой театр в Москве. Но от былой популярности XIX века позже не осталось и следа: в советское время была единичная постановка в Куйбышеве (1959 г.), а в постсоветское – ни одной. Можно сказать, что эту оперу у нас сегодня не знают совсем. Да и в целом по миру ситуация не сильно лучше.

«Новая опера» с момента своего основания славна любовью к раритетам и нехоженым репертуарным тропам. Поэтому ее очередной эксперимент не вызывает удивления – театр вполне продолжает соответствовать своему названию, предлагая нам новое, которое, как известно, нередко – хорошо забытое старое. Случай с оперой Адана – красноречивое тому свидетельство.

Однако театр преподнес неведомую широкому зрителю-слушателю оперу в весьма нестандартном виде. Жанр опера-комик обязательно предполагает наряду с пением и вообще музыкальными номерами наличие развернутых разговорных диалогов и даже целых сцен в структуре сочинения. Более того – в свое время дирекция театра «Опера-комик» (от названия которой пошло и наименование самого жанра) ставила наличие таких сцен непременным условием для композиторов, писавших для этой сцены.

В «Новой опере» все разговорные диалоги и сцены купировали, заменив их шутливым конферансом авторства Сергея Плотова: между музыкальными номерами ведущие Сергей Епишев и Олег Савцов читают шутливые вирши, пикируются остротами, иногда откровенно стебутся то над персонажами, то над композитором, то друг над другом. Они то пересказывают сюжетные коллизии, поясняя публике происходящее в музыкальных номерах, но гораздо в большей степени то, что осталось вообще за кадром (благодаря колоссальным купюрам) в драматических сценах, то комментируют те или иные поступки героев. Поначалу это даже забавляет, но потом очень быстро прием оказывается назойливым, а самое главное – абсолютно разрушительным для драматургической целостности оперы. Фактически вместо единого театрального продукта посетителям премьеры представили стендап-комедию в сочетании с костюмированным концертом, на котором лишь исполнялись музыкальные фрагменты из «Почтальона из Лонжюмо».

Примерно также было осуществлено и концертное исполнение год назад, но тогда это выглядело более-менее уместно и оправданно – в концертном варианте разговорные сцены и диалоги смотрелись бы действительно несколько странно. Однако аналогичный формат в спектакле фактически абсолютно «развалил» музыкальную пьесу, лишил ее логики музыкально-драматургического повествования. Стендаперы здорово тормозили действие, а их однотипные гэги быстро набили оскомину. Очевидно, что режиссер Евгений Писарев спасовал перед творением Адана, толком не знал, что с ним делать и как ставить – что весьма странно для драматического режиссера, которому, казалось бы, и карты в руки – интересно обыграть прежде всего драматические фрагменты опуса.

Впрочем, возможно, это было сознательное решение постановщика, а не растерянность перед материалом. Для современных творцов-эстетов опера-то и вообще представляется достаточно архаичным видом искусства, всерьез ставить ее страсти-мордасти для них не комильфо. А уж ранний образец опера-комик, наивной комедийной почти водевильно-опереточной истории и подавно представляется лишь материалом, словно созданным для того, чтобы его высмеять и развенчать. У современной публики такой подход в общем-то находит понимание – приученная телевизором к эстетике камеди-клаб, она чувствует себя вполне комфортно на подобном шоу-спектакле.

Если стендаперы всю дорогу, как и положено, прикалывались, то оперные певцы призваны были постоянно дурачиться под стать им. Абсолютно все персонажи оперы решены Писаревым в пародийно-гротескном ключе – бесконечно кривляющийся в лучах славы тенор-премьер Шаплу Сен-Фар (в его картинных пасах в зал угадывались недавние эскапады итальянца Витторио Григоло), остро шаржированный Маркиз, туповатый Бижу и т.д. Даже героиня – Мадлен де Латур – не отличалась лирическим наполнением, а скорее напоминала глуповатую Коломбину из итальянской комедии дель-арте. Смешливая тональность, однажды взятая режиссером, превратила комическую оперу в откровенный фарс – и вышел явный перебор с юмором.

В отличие от режиссерского решения и визуальный, и музыкальный образ спектакля оказались гораздо удачнее. Сценограф Зиновий Марголин предложил, исходя из названия и фабулы либретто, одну декорацию на все три акта – три огромных раскрытых почтовых конверта, а также воспроизведенные на занавесе старинные гравюры парижских видов. Пол сцены был расчерчен словно шахматная доска, костюмы Ольги Шаишмелашвили отсылали к галантному веку, в них превалировали светлые тона, а белый цвет тотально доминировал. В каком-то смысле «Почтальон» выглядел  своего рода продолжением «Севильского цирюльника» в Большом театре, которы   й делала в 2018 году та же команда постановщиков.

В музыкальном плане более всего порадовал оркестр под управлением французского маэстро Клемана Нонсьё: он же делал год назад и концертную версию и было очевидно, что с партитурой поработали на славу – добились легкости, игривости, лучезарности звучания, то есть тех компонентов, которые просто необходимы в опера-комик. В полном согласии с дирижерским видением оказалось и пение хора (хормейстер Юлия Сенюкова).

Из солистов пальму первенства стоит отдать Марии Буйносовой, которая не только отлично справилась со сложностями партии главной героини, но сумела найти разные краски для простолюдинки Мадлен и для графини де Латур. Удачно выступили и исполнители партий второго плана Антон Бочкарев (Маркиз) и Дмитрий Орлов (Бижу) – тенору первого баритональная партия пришлась на удивление в пору, а бас-баритон второго и вовсе по-настоящему расцветал в своих немногочисленных, но важных номерах. Но у премьеры нашелся и значительный музыкальный изъян – Ярослав Абаимов не вполне справился с виртуозными сложностями титульной партии, его сверхвысокие ноты звучали неуверенно и неточно: к сожалению, без ослепительного тенора-премьера, способного одолеть голосоломные трюки, «Почтальон из Лонжюмо» теряет львиную долю своего обаяния.

Александр МАТУСЕВИЧ
фотографии Екатерины Христовой/«Новая опера»
1 – Шаплу – Ярослав Абаимов, Мадлен – Мария Буйносова
2 – Ведущие – Сергей Епишев и Олег Савцов
3 –  Сен-Фар – Ярослав Абаимов, Альциндор – Дмитрий Орлов