Новости |
19.04.2023
Первый раз в партере
Прежде всего хочу сказать, что я оркестровый музыкант, помимо всего прочего проработавший пару десятков лет в музыкальном театре. Что всего-навсего означает, что балет Адольфа Адана «Жизель» я играл, наверно, раз двести и музыку эту знаю наизусть. Побочным эффектом этого является тот факт, что сам балет как таковой я ни разу не видел, ибо какой же вменяемый оркестрант в свой выходной день пойдёт в свой театр на спектакль, от которого провидение в лице дирекции оркестра его освободило?
Нет, исключения бывали, но «Жизель» к ним не относится. То есть, сюжет я знал, то, что наверху громко топают, слышал, но вот так что бы видеть…
Жизель - Анна Маркова. Сцена сумасшествия. 1 акт
И вот, я в партере театра и прямо как настоящий зритель, с программкой в руках, предвкушаю начало балета. Именно по этой причине заголовок этого материала отсылает благодарного читателя к известному рассказу Ираклия Андроникова «Первый раз на эстраде», поскольку уровень новизны эмоций примерно соответствует первоисточнику.
Для начала, я хотел бы признаться в своей глубочайшей любви к «Жизели» как таковой и всему, что с этим связано. Начиная с того, что это один из исторически первых классических балетов, то есть балет «Жизель» фактически родоначальник целой культурной цивилизации. Ну да, там была «Сильфида», она почти на десять лет старше, но от той «Сильфиды» 1832 года ничего не осталось. А «Жизель» – балет не только с авторской хореографией, но и с авторской музыкой. Потому что я же помню эти балетные штучки, когда в титрах… Ну не в титрах, в афише, какая разница, пишут в качестве композитора Людвига Минкуса, а от Минкуса там одни ошмётки, а внутри такое оливье из музыки Дриго, Направника, Дзержинского, Соловьёва-Седого, что прости Господи.
Да, так вот, про Адольфа Адана будет чуть позже, потому что это один из композиторов… Это провозвестник новых музыкальных жанров и нового музыкального языка, при том, что сам он ничего подобного, вероятно, не имел в виду.
Нет, про него отдельно.
Что же касается самого балета – я не очень понимаю, где заканчивается Жан Коралли 1841 года и где начинается Мариус Петипа 1884, и тем более не понимаю обобщающей роли хореографа нынешнего спектакля, художественного руководителя балета Детского музыкального театра им. Н. И. Сац Кирилла Симонова, хотя отчасти догадываюсь. Это не оценочная категория, а всего лишь констатация моей некомпетентности.
Но я вижу абсолютную вершину жанра, вдруг родившегося (ну не совсем вдруг, там была своя интереснейшая эволюция), достигшего совершенства и растворившегося в следующих реинкарнациях балета – уже у хореографов XX-XXI веков.
Жизель - Анна Маркова. Граф Альберт - Иван Титов. 1 акт
Классический балет как предельно абстрактный и совершенный вид искусства можно сравнить лишь с оперой эпохи барокко – боги, царицы, ветры, герои, бредовые истории, мужчины поют женские партии, женщины - мужские, кто-то поёт басом, кто-то фальцетом, и только к концу четвёртого часа, когда уже все умерли, ты начинаешь понимать кто кого спас и кто кому муж, товарищ и брат. То есть только от внешних проявлений барочной оперы с ума можно сойти, я уж не говорю о стилистических особенностях и исполнительских канонах. То есть, барочная опера - это абсурд, возведённый в степень совершенства.
Балет с точки зрения здравого смысла – вид искусства не менее странный. Ну да, я уже начинаю понимать набор букв, из которого сделан классический балет, но это совершенно не мешает (на самом деле помогает, ибо всё, что ты знаешь, лишь помогает) изумляться тому, что происходит на сцене – начиная от чистой эстетики форм и поз, идущей, видимо, ещё со времён Людовика XIV. А попытка экстраполировать свои жалкие физиологические кондиции на то, что видишь, приводит в состояние восхищения и благоговения перед непостижимым.
Теперь что касается Адольфа Адана. Его ниша в истории музыки примерно такая же, как у Эрика Сати – тихий, незаметный гений, создавший целые области музыки и ушедший в тень – типа, дальше уж сами, без меня.
Просто сразу обозначу два явления, которые, возможно и не обязаны Адану своим существованием впрямую, но, безусловно, начались с него и многим ему обязаны.
Первое – это музыка немого кино. В сущности «Жизель» по принципу музыкальной композиции - это предтеча музыкального сопровождения немого кинематографа. А позже и по модели работы композитора в кино. То же самое мы потом видим в «Спящей красавице» Петипа-Чайковского по запискам Петипа. Это в чистом виде работа в анимационном кино – написание музыки под кадр по заказу мультипликатора.
И второе – Адан создал специфический музыкальный синтаксис, который понятен и органичен самому неразвитому музыкальному мышлению. Европейскому, разумеется. При этом музыка самого Адана остаётся на эстетически безукоризненном уровне. Но это та стилистика, которую позже подхватил, скажем, Верди в финальной арии Абигайль в «Набукко» или С. Слонимский в «Республике ШКИД» («У кошки четыре ноги»), то есть то, что со временем эволюционировало в жанр сиротской песни. В тот музыкальный язык, освоив который, вы никогда не останетесь голодным, пока в мире существуют электрички.
И, наконец, я уж не говорю о его рождественской песне «O, Holy Night», с популярностью которой в наши дни может конкурировать лишь «Щелкунчик» и «Jingle Bell».
Кроме всего прочего, авторская балетная музыка как самостоятельная музыкальная идея – то, что мы знаем под именами Чайковского, Прокофьева, Стравинского, Глазунова или Хачатуряна – выросла из балета А. Адана.
Теперь я готов вернуться к премьере театра им. Сац. Да, в театре есть прекрасная балетная труппа, да, в репертуаре театра есть основные классические балеты, такие как «Лебединое озеро», «Щелкунчик» и «Спящая красавица». Но нынешняя премьера «Жизели» для театра – это знаковое событие, потому что театр сначала пережил пандемию с сопутствующим карантином, что для любого театра – от шекспировского «Глобуса» (там были такие же проблемы, правда, связанные с чумой) до современной театральной индустрии, является состоянием, напоминающим кому. Потом эту паузу усугубила реконструкция большой сцены, и если камерные оперные спектакли специфика архитектуры театра позволяла ставить, то с балетом было значительно сложнее. Потому что даже такие яркие балетные спектакли, как, скажем «Карнавал» на музыку Сен-Санса и Шумана, не заменят настоящих классических балетов в первую очередь для самих танцовщиков. А век артистов балета, увы, короток, у них иное представление о времени. Это оркестровый скрипач может медленно двигаться лет до девяноста от первого пульта к последнему. К последнему, в том числе и в экзистенциальном смысле.
Мирта - Варвара Серова. Жизель - Анна Маркова.
Альберт - Иван Титов. 2 акт
И вот, наконец, забрезжило открытие большой сцены (видимо, в начале следующего сезона) и в репертуаре появляется абсолютно полнометражный классический балет, украшение любого театра. Премьера прошла на сцене РАМТа (Российского академического молодёжного театра). Как они поместились на этой самой сцене – ума не приложу. Это то же самое, что снимать фильм в формате 16:9, а потом пытаться показывать его в кадре 4:3. То есть, все баллистические траектории прыжков были сильно ужаты в длину. Те же проблемы были и у оркестра, потому что оркестровая яма, конечно, есть, но это оркестровая яма драматического театра. Короткая, зато узкая. Соответственно, всех туда не поместишь. На духовиках и ударных ничего не сэкономишь, а вот струнных можно взять поменьше. Правда, звук на выходе слегка иной. То, что арфа и вовсе в яму не поместилась, так это даже к лучшему – арфа украсит любую сцену. Вот она и стояла за оградкой кладбища. Арфа вообще на кладбище смотрится вполне органично. Не из гранита, и на том спасибо.
Нет, в театре после реконструкции будет просто шикарная оркестровая яма – своими глазами видел. В первом чтении, разумеется. То есть, яму в буквальном смысле.
Все поместятся.
Нет, это не угроза.
Минуточку, ну послушайте, я же не говорил, что я никогда в жизни не видел балета. Видел.
Но «Жизель» это квинтэссенция балета как совершенства, это даже не прелюдии и фуги Баха. «Жизель» - это сферический конь в вакууме, это то самое идеальное сочетание характерного танца и классического, это сюжетный театр мимики и жеста в первом акте и белотюниковый балет во втором. Когда сердце замирает от динамических хореографических композиций, эквивалентных репризным структурам в музыке или россиниевскому крещендо – то есть когда видишь те же эмоционально-технологические принципы, что и в музыке, но воплощённые совершенно в иных сущностях.
В том спектакле, что я видел, Жизель танцевала Анна Маркова, она в танце передала и драматургическую составляющую этой печальной истории и технический абсолют классического балетного танца. И восторженные аплодисменты зала (и не только в сольных сценах, кстати) внутри номера как реакция на особо восхитившее всех событие стали для меня тоже некоторым открытием – ведь, скажем, виртуозный пассаж пианиста в академическом концерте или каденцию певицы в арии из оперы Доницетти не принято награждать аплодисментами. По крайней мере до окончания процесса. А вот в классическом балете или в джазе это вполне органично.
Пожалуй, не углубляясь в те сферы, которые находятся за пределами моей компетентности, отмечу лишь с восхищением стать и графику движений Ивана Титова (Альберт) и Дмитрия Круглова (Лесничий), властность и царственность Екатерины Зайцевой, исполнившей партию Мирты, повелительницы вилис, и красоту ансамблевого танца, в том числе и Па де сис, где соло исполняли Варвара Серова и Артур Баранов.
Жизель - Анна Маркова. Альберт - Иван Марков. 2 акт
Балет – это в первую очередь зрелище, и конечно же, значительную часть этого составляет сценография – там, собственно, две локации – деревушка и кладбище. Я бы сказал, всё как родное. Нет-нет, вы неправильно поняли. Всё вот ровно так выглядит, как подсказывает воображение, которое имеет в виду накопленные представления о романтических художественных образах. Вот ровно так, только лучше – это работа сценографа Станислава Фесько, художника по костюмам Варвары Захаровой и художника по свету Сергея Мартынова, который не просто показал чудеса колористики, но и фантастически деликатно перевёл солнечный день первого акта в зловеще-романтичную ночь второго, сохранив общие визуальные акценты.
Оркестр в балете – это особая история. Во-первых, балетный аккомпанемент – это символ самоотверженности дирижёра, который, может быть, и хочет творить искусство, но его функция и задача – работа на солиста. Это труднейшая филигранная деятельность, требующая от дирижёра постоянной предельной концентрации (музыкальный руководитель и дирижёр Артём Макаров, дирижёр Ярослав Ткаленко).
Кроме того, «Жизель» знаменита ещё и редчайшим в балетной музыке соло альта (Владимир Гукасов). Это вообще сольный спектакль для виолончели (Андрей Фролов), солирующей флейты (Николай Донской) и с невероятно сладостным соло гобоя во втором акте (Дмитрий Кононок). Что не исключает массы проблем, созданных Аданом для гобоиста в первом.
Я поздравляю балет театра Сац и, собственно, театр с премьерой, потому что это спектакль, направленный в будущее, это была премьера, опередившая время примерно на полгода, а такое бывает нечасто.
И конечно, я поздравляю себя, потому что такой концентрации впечатлений у меня давно уже не было.
Спасибо Кириллу Симонову и Московскому государственному музыкальному театру им. Н. И. Сац.
Владимир Зисман
Фотографии Елены Лапиной
предоставлены пресс-службой
Театра им Н.И. Сац
19.04.2023
Анонсы |
-17.12.24-
-04.02.25-
-07.06.25-
-14.06.25-