• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости



ВЗГЛЯД В БЕЗДНУ

В театре «Геликон» в буквальном смысле слова отгремела первая «серия» премьерных спектаклей оперы Пуччини «Турандот». Пожалуй, столь громкий резонанс сопровождает лишь премьеры, отягченные какими-либо привнесенными обстоятельствами, то есть причиной резонанса служат чаще всего какие-либо скандалы вокруг постановки, но отнюдь не она сама по себе. Здесь же вниманием и переполняющей зал публики, и невероятного для факта оперной премьеры количества СМИ завладел именно спектакль. В Москве, перенасыщенной всевозможными творческими мероприятиями, грянуло СОБЫТИЕ. В каждый из премьерных вечеров в зале можно было увидеть супер VIP-персон, персонажей светской хроники и завсегдатаев глянца рядом с истинными любителями оперы, признанными музыкальными авторитетами и – большим количеством людей, к традиционной аудитории оперных спектаклей не относящихся, но привлеченных той самой манкостью ОСОБОГО события. Кто-то – может, и просто любопытством. Миф об элитарности оперы как искусства и о некоей избранности оперной публики был Дмитрием Бертманом в очередной раз развеян окончательно и бесповоротно! Впрочем, Бертман и его великие учителя Борис Покровский и Георгий Ансимов в этот миф никогда и не верили.

Пожалуй, вот такую «особость», далеко выходящую за простые рамки пусть и очень успешной, пусть и ставшей «модной» премьеры, говорящую о том, что свершилось что-то абсолютно новое, чего раньше ни в каком виде не было, могу вспомнить только в связи с давнишней премьерой «Мертвых  душ» Щедрина-Покровского-Левенталя-Темирканова. Но там была новая музыка, новая форма, новый язык… Здесь же если и не совсем оперный хит, то все же достаточно популярное произведение, исполняемое довольно часто. Даже в Москве написанная итальянским композитором история о китайской принцессе исчезла с афиш совсем недавно.

Итак, «Турандот». Не завершенная автором последняя опера Пуччини. Беспросветно мрачная, невыразимо тягостная и странная, петь которую исполнителям главных партий надо на пределе человеческих возможностей. Или за их пределами. При этом необыкновенно красивая, но красотой особенной – тревожной, декадентской. Что такое можно найти в ней, чтобы заполненный такой разной публикой зал не мог дыхания перевести в течение трех часов, а потом устраивал грандиозные овации? И, наверное, каждый, кто был на спектакле, уносит с собой значительно больше, чем сильное художественное впечатление, - желание осмыслить увиденное-услышанное, желание задумываться и размышлять.

В музыке, воплотившей причудливую сказку о жестокой Турандот, Дмитрий Бертман услышал страшную историю о человеке, одержимом безумной гордыней и страстью самоутверждения. Ради удовлетворения этой страсти переступившего через чистую любовь юной девушки, презревшего сыновнюю любовь и – жестоко за это поплатившегося. Историю очень актуальную – социум сегодня нередко диктует индивидууму, что надо стремиться к самоутверждению и быть успешным любой ценой. Мы это каждый день видим. И думаем, что, дескать, ничего особенного… Бертман же заставил заглянуть в бездну, которая на самом деле  разверзается перед человеком, сделавшим такой выбор.  

Рискну заметить, что все же не граничащие с патологией свойства личности композитора и хорошее знание неприглядных сторон его биографии, о которых уже не раз поведал нам Дмитрий Бертман – и в своих интервью, и в блистательной речи перед пресс-показом спектакля, - легли в основу его трагичной и страшной интерпретации известного сюжета, хотя, конечно, немало поспособствовали именно этому вИдению. Все это есть в музыке. Меня немного позабавили развернувшиеся на просторах Интернета баталии, где оперные «схоласты» упрекали режиссера в отсутствии дописанного другим композитором финала, то есть фактически в том, что он поставил оперу в том виде, в котором она вылилась из-под пера автора. Домыслов о том, хотел Пуччини счастливого конца, или не хотел, может быть много. Но факт, что гипотетический хэппи-энд никак не вяжется со всей предыдущей историей,  нелогичен и неубедителен.

Инфернальная сила зла, темных глубин бессознательного, одержимости страстью убийства, всепроникающего порока (его приметы так изобретательно разбросаны режиссером в массовых сценах и сценах министров) воплощены в этом спектакле настолько ярко и захватывающе, что, действительно, дух невозможно перевести. Ощущение невероятной тревоги – основное. И передано в удивительном единении всех составляющих спектакля. Его воплощению служат редкой красоты и стильности оформление (художник Камелия Куу, свет – Томас Хазе), причудливые и исключительно слаженные движения безупречно поющего хора, которые уже многих заставили  вспомнить бродвейские мюзиклы (хореограф Эдвальд Смирнов, хормейстер Евгений Ильин). В мире, где происходит действие, нет солнечного света – только огромная и страшная холодная Луна царит в пространстве, завораживая, затягивая в это пространство не только участников страшной легенды, но и всех, кто в зале. Вовлеченность, говоря современным языком, фантастическая, ощущаешь себя словно «внутри» этого жесткого действа.

Люди часто принимают зло за благо, темнота рядится в одежды света, и в спектакле эта мысль овеществлена буквально. Хрупкая, тонкая, изысканная красавица, к которой так стремится Калаф (правда, не покидает мысль, что он так не стремился бы к ней, не будь она дочерью императора), - это не сама Турандот, это морок, обманка, кукла, оборотень. Она безмолвна – роль исполняет танцовщица (кажется, впервые у Ксении Лисанской роль оказалась проведенной через весь спектакль). Это Калафу и всем окружающим, кроме разве что Императора, представляется, что из ее уст звучит голос, вещающий загадки, которые должны стать роковыми для соискателя руки Принцессы и, соответственно, короны. Голос звучит из глубин подземелья, из незнамо какого круга ада, потому что истинная Турандот у Бертмана – это именно исчадие ада, воплощение одержимости силами зла, сама воплощенное зло. Она обитает в этих глубинах, страшная до невозможности, тот случай, когда внешний облик вполне соответствует внутренней сущности. И понимаешь, что именно так может и должен выглядеть персонаж, которому отведена вот эта «предельная» по возможностям партия.

Немало комментариев прозвучало по поводу того, что постановка полностью осуществлена силами оперной труппы «Геликона». Главные партии в «Турандот» - хиты самого звездного репертуара, и на первый взгляд логичным было бы приглашение мировых звезд, тем более, что недостатка в «звездных» контактах театр и его руководитель не испытывают. Однако Дмитрий Бертман твердо стоит на позициях репертуарного театра, и несколько составов полностью обеспечены собственными силами. Это более чем оправданно – свободно существовать в таком спектакле могут именно артисты геликоновской, бертмановской школы, для которых задачи собственно вокализирования существуют только в связи с осмысленностью и оправданностью воплощения образа, с естественностью выполнения непростых  сценических задач, с полным погружением в общую ткань спектакля. Партии озвучены уверенно, с пониманием стилистики композитора. А исполнение Еленой Михайленко титульной партии и образ Лиу в трактовке Юлии Щербаковой можно смело относить к незаурядным достижениям. Виталий Серебряков отлично выполнил задачу свержения принца Калафа с романтического пьедестала, при этом достойнейшим образом преодолев все сложности вокальной партии, и, что, по-моему, очень ценно, не сделав из хитовейшего хита (арии Nessun Dorma) вставного номера, вырванного из контекста всей оперы, но словно подводя к финалу, речь о котором ниже.

Звездный «гость» в этой постановке тоже есть, да еще какой! Владимир Иванович Федосеев впервые в России выступил дирижером-постановщиком оперного спектакля. Это, кстати, к теме о том, что традиционно воспринимаемый как «режиссерский», театр Дмитрия Бертмана давно уже ставит перед собой высочайшие именно музыкальные задачи, привлекая к сотрудничеству выдающихся музыкантов. Но даже на этом фоне приглашение Владимира Ивановича – музыкальное событие грандиозного значения, и понятно, что и для оркестра, и для певцов оно послужило не только творческому развитию, а выходу на иные уровни. И этот факт стал еще одним доказательством того, что Бертман настойчиво концентрирует вокруг «Геликона» мастеров всех поколений, создавая некое сообщество, которое основано на реальной связи времен.

Владимир Иванович словно каким-то магическим флером слегка подернул экспрессию этой музыки, смягчил ее, подчеркнул ее красоты, был предельно чуток и тактичен по отношению к певцам.

И вот финал. Собственно, ради него, я думаю, все и поставлено. Жертвует собой беззаветно любящая Калафа юная Лиу, умирает от горя его отец Тимур… ценою страшных потерь Калаф получает желаемое – Турандот будет принадлежать ему. Но красивая обманка-кукла ломается в момент смерти Лиу, и вместо женственной улыбки несчастный принц видит на лице настоящей Турандот оскал смерти. Когда предана и попрана любовь, торжеству смерти уже ничто не может противостоять. Разверзается адская бездна. И в эту бездну со всей мощью своего таланта и высочайшим уровнем всех своих артистов и всего коллектива «Геликона»  заставил нас заглянуть Дмитрий Бертман. Чтобы ужаснулись и взглянули по-другому на свою жизнь, жизнь окружающих и жизнь вообще.

Надежда КУЗЯКОВА

Фотографии предоставлены пресс-службой театра «Геликон-опера»

P.S. А сам спектакль просто фантастически, завораживающе красив!!! И на него стоит пойти не один раз, не только для того, чтобы  восхититься этой красотой и сравнить разных исполнителей, но чтобы глубже постигнуть его смыслы.


← события

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей