В Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой поставили «Фортуну» Марины Цветаевой

Марина Цветаева широко известна как поэтесса: велика была ее прижизненная слава, еще больше посмертная. Муза Серебряного века, мятущаяся утонченная душа, выразившая себя в  летучих пронзительных стихах – образ, который известен сегодня, наверное, каждому. Однако, Цветаева – не только поэт. Например, ее проза не менее ценна, и также достаточно известна. Но есть и еще один пласт ее творчества, о котором вспоминают редко – драматические произведения, пьесы для театра. Их девять (одна осталась незавершенной): драматический театр обращается к ним редко, они мало, почти не востребованы, а широкой публике не говорят ничего. Все они созданы в первое революционное десятилетие (1918 – 1927): эпоху грозную, переломную, полностью изменившую жизнь и России, и самой поэтессы.

Одна из первых – «Фортуна» (1919): ее герой – французский герцог Лозэн (такое написание использует поэтесса), реальный исторический персонаж эпохи поздних Бурбонов и Великой Французской революции, жертвой которой он в конечном итоге и стал, несмотря на участие в революционных войнах на стороне республики. Арман-Луи де Гонто-Бирон, герцог Лозен, аристократ, внук маршала Франции, прожил бурных 46 лет, воевал на стороне революционных колонистов Северной Америки против англичан, несмотря на свое родовитое дворянское происхождение, поддержал революцию и на родине, был последовательно командующим двумя революционными армиями, однако закончил жизнь на гильотине, обвиненный в измене.

Обращение Цветаевой к далекой, но бурной эпохе было продиктовано обстоятельствами, в которых она сама оказалась – буднями российской революции. В аналогии событий французской и русской истории Цветаева искала ответы на мучившие ее вопросы, ощущая себя осколком старого мира, старой России, вдохновляясь образами галантного века. Из бурной биографии Лозэна поэтесса выбрала одну линию – любовную: француз с ранних лет был известен как покоритель дамских сердец, на его счету было немало громких романов. Через пьесу проходит череда любовниц Лозэна – от королевы Марии-Антуанетты до дочки тюремного привратника Розанэтты: каждой посвящен эпизод, а всего их в полуторачасовой пьесе пять. Цветаева объединила их образом Фортуны, так и назвав свою пьесу: по ее мнению, Лозэн был баловнем судьбы, ему в жизни всегда везло. Хотя его рождение началось с несчастья – смерти матери-графини – а закончилась жизнь достаточно рано и на эшафоте, тем не менее, Фортуна ему сопутствовала постоянно: изначально явившись в образе знаменитой маркизы Помпадур, на коленях которой мальчик вырос, позже проявляя к нему благосклонность на каждом этапе жизненного пути, по которому Лозэн буквально порхал, перелетая, словно мотылек с цветка на цветок, от одной высокородной красавицы к другой. Маркиза д’Эспарбэс, княгиня Чарторыйская, упомянутая королева – все они любили герцога, восхищались его красотой, умом, галантностью, отвагой.

Эпиграфом к пьесе автор выбрала старинный французский девиз «Господу – мою душу, Тело мое – королю, Сердце – прелестным дамам, Честь – себе самому» и утверждала, что именно верность себе самому в любых обстоятельствах – то, что вело Лозэна по жизни и делало его успешным. С этим утверждением, конечно, можно поспорить, усмотрев как раз крайнюю изменчивость героя, что к конкретным дамам сердца, что к своему сюзерену – по крайней мере, исторический Лозен, а не придуманный Цветаевой Лозэн, был именно таким. Но, в конце концов, пьеса – это не исторический документ, а художественное произведение, и тут автор волен распоряжаться сам, как ему заблагорассудится.

Цветаева так и сделала, предельно облагородив и романтизировав фигуру своего кумира, а пьесу написав летящими легкими поэтическими строчками, очень музыкальными, словно звенящими и поющими одновременно. Эту музыкальность цветаевской драматической поэзии почувствовали создатели спектакля режиссеры Елизавета Шахова и Иван Рябенко, напоив действо музыкой – фрагменты сочинений Рамо и Россини, французские и польские песни, авторские композиции современного автора Олега Синкина дают «Фортуне» не менее прочный каркас, чем поэтическое слово. Квартет живых инструментов (скрипка – Дарья Барскова, флейта – Петр Тишков, фагот – Илья Каштан, виолончель – Елена Слободчикова) и приятные голоса поющих артистов, звучащие камерно, даже интимно, задают тон и создают атмосферу утонченного аристократического салона-театра. Нехитрая сценография Ирины Пиновой (Ютаниной), где центральное место занимает огромный белый шелковистый занавес, тем не менее, убедительна и выразительна, а костюмы и грим героев, утрированно подчеркивающие эпоху рококо, добавляют градус театральности, немножко вычурной, но яркой. Великолепна работа художника по свету Антона Литвинова, которому удается создавать благодаря своему искусству непохожие друг на друга миры – он королевских покоев, до унылой тюремной камеры. А еще в спектакле много роз – их лепестками буквально усеяна вся небольшая сцена: они – символы прекрасных дам, очаровательных, но с шипами; собственно, как и главная дама в жизни Лозэна – Фортуна.

Работы артистов отличаются утонченностью и выразительностью, выпуклостью интонации и изяществом пластики. Красавец Алексей Гиммельрейх – аристократичный Лозэн, вокруг него, словно бабочки-цветы вьются прекрасные дамы – Евгения Курова (Фортуна – Помпадур), Екатерина Тихомирова (Маркиза), Ольга Тенякова (Чарторыйская), Алла Юганова (Королева), Анна Комова (Нянюшка), Полина Чернова (Розанэтта), Лейла Эгамова (Клэрэтта). Впечатляющий актерский ансамбль, ювелирная выстроенность мизансцен, кинематографический динамизм повествования и невероятно гармоничное музыкальное оформление спектакля – все в сумме делает новую работу Театра Камбуровой примечательной новинкой московского театрального сезона, в которой изменчивый дух Серебряного века соединился с рококошными галантностью и воздушностью.

Александр МАТУСЕВИЧ
фотографии предоставлены
пресс-службой театра
Фото Георгия Чеботкова