В Большом зале Московской консерватории с сольной программой дебютировал тенор Давид Саникидзе – участник популярного телепроекта «Голос». Свое выступление молодой певец позиционировал как приношение памяти Лучано Паваротти.

Давид Саникидзе
фото предоставлено агентством PR&PROMO

Прославленный БЗК был набит под завязку. Реклама сработала безотказно, в данном случае – с двойным манком. Мегазвезду мировой оперы Лучано Паваротти еще очень хорошо помнят – его имя по-прежнему магнит для любого культурного мероприятия. Юного тенора Саникидзе уже знают миллионы телезрителей благодаря участию в телевизионных проектах на Первом канале российского ТВ: а что сказали в телевизоре – то подавляющее большинство наших сограждан сомнению не подвергает. О Саникидзе лестно высказалась певица Пелагея – не беда, что он специализируется на классическом вокале, а она – фигурально выражаясь из другой оперы: ее авторитетного мнения более, чем достаточно, чтобы поверить – перед нами новая сверхновая, стало быть, концерт пропустить никак нельзя.

За пределами телешоу послужной список молодого вокалиста пока невелик, но все же он обучается вокалу не где-нибудь, а в Московской консерватории, а это – определенная планка качества. Кроме того, грузинские тенора – особая каста: меломаны всегда помнят, что этот народ подарил нам блистательных Давида и Нодара Андгуладзе, Зураба Анджапаридзе, Зураба Соткилаву, Бадри Майсурадзе и многих других. Поэтому интерес пересилил скепсис, и автор этих строк 23 января оказался в гуще не филармонической преимущественно публики – судя по многочисленным репликам до и в антракте концерта, многие слушатели пришли в святая святых отечественной классической музыки впервые в своей жизни. Спасибо телешоу «Голос»!

После бойкой увертюры из россиниевского «Севильского цирюльника» на сцену вышел герой вечера – с челкой, закрывающей пол-лица, одетый сплошь в черное. Не слишком уверенной походкой молодой певец проследовал на авансцену, заняв позицию по центру и периодически держась рукой за перила дирижерского подиума. Стартовал он с доницеттиевского Неморино: две арии любимого персонажа великого Паваротти из «Любовного напитка» – весьма грамотное начало, поскольку арии относительно не сложные, а вторая, хитовая «Una furtivа lagrima», обречена на благодушный прием публики в любом случае.

То, что хорошо в телестудии и в микрофон, совсем не обязательно, что окажется таким же притягательным и в естественной акустике большого концертного зала. Голос Саникидзе – приятного тембра лирический тенор, но, к сожалению, камерного плана, достаточно маленький по объему, с трудом озвучивающий вместительный зал БЗК, хотя зал при своих габаритах и обладает практически идеально акустикой. Особой звонкостью, полетностью он тоже не обладает, поэтому пробивать оркестр ему не просто. Конечно, в музыке Доницетти таких сверхзадач и нет, но, тем не менее, уже даже на этих двух ариях было понятно, что претензии на оперную ипостась у артиста не вполне обоснованы. По крайней мере, оперы надо выбирать аккуратно – соответствующих стилей (например, барокко, раннеромантическое бельканто), где голосу будет комфортно и он будет восприниматься адекватно.

В плане технической оснащенности можно сказать, что голос Давида Саникидзе характеризуется достаточной ровностью на середине диапазона, а вот с краями есть проблемы: низ озвучен плохо, что для лирического тенора, в общем-то, не удивительно, но и верх, обычно являющийся козырной картой певцов этого амплуа, пока частенько звучит на горле, напряженно и нестабильно. Возможно, овладение этим регистром еще впереди – ведь певец только учится. Но с другой стороны, сольник в БЗК – это заявка на то, что ты уже многое умеешь, и в таком случае демонстрировать школьные проблемы – негоже. И еще такой момент: выносливость – хотя Саникидзе спел не так уж и много (по пять номеров в каждом отделении), было заметно, что он очень устал, и самые последние произведения давались ему с видимыми усилиями.

Но если Доницетти в исполнении Саникидзе слегка разочаровал, то дальнейшая программа концерта повергла в откровенное недоумение. С таким скромным инструментом певец взялся ни больше, ни меньше как за Пуччини – были спеты арии Де Грие и Калафа: при их исполнении голос Саникидзе абсолютно утонул в оркестровой экспрессии, порой о наличии вокальной строчки в партитуре можно было только догадываться – вокалиста  совсем не было слышно. С молодого исполнителя, возможно, спрос и невелик, но ведь у него есть, наверное, педагог по вокалу в МГК: куда же он смотрел, разрешая своему подопечному петь то, что ему совсем не по голосу?

После такого неимоверного перенапряжения, в котором, конечно же, было уже не до красок, нюансов и изысканности фразировки, более подходящая голосу певца Тарантелла Россини и та прозвучала бледно, без положенного тенорового брио, с еще более усилившимися дефектами горлового звукоизвлечения.

Не лучше обстояло дело и во втором отделении, целиком отданном легкому репертуару – ариям из сарсуэл и неаполитанским популярным песням. Эти эффектные номера вокально совсем не просты, кроме того, в них наличествует недюжинная экспрессия, поэтому исполнение требует яркости, манкости, иногда и аффекта, и уж точно убедительного артистизма. К сожалению, ничего подобного артист продемонстрировать не смог – судя по всему, темпераментом он обладает весьма скромным, а голосовые данные не дают возможности убедительно представить хиты исключительно вокальными средствами. Саникидзе пытался как-то компенсировать эти недостатки, то есть ширить и форсировать звук, делая его искусственно крупнее, и включать некоторые элементы артистизма (правда дозировано и неумело), но результата это не давало – приводило лишь к пережиму и излишнему давлению на связки. Перенапряжение чувствовалось и во второй половине вечера, на одном из номеров голос откровенно закачался, а пара верхних нот оказались досадно сорванными.

МГАСО под управлением маэстро Алексея Чуйкова мало помогал певцу – звучности было через край: казалось бы, задача дирижера в вокальном аккомпанементе максимально выигрышно подать певца, каким бы он ни был – если вокальные данные скромные, значит, надо максимально убрать оркестр, не убить голос уж совсем. Но, похоже, Чуйков был больше увлечен собственно оркестровыми задачами, до Саникидзе ему было мало дела. Действительно, оркестровые увертюры и другие фрагменты, которыми прослаивалась программа (уже упомянутая увертюра из «Цирюльника», увертюры из «Сороки-воровки» и «Сицилийской вечерни», интермеццо из «Манон Леско» и «Сельской чести») прозвучали добротно, местами эффектно, хотя форма духовых оставляла желать лучшего. Однако, все же публика пришла не на симфонический концерт, а на вокальный – оркестр и его маэстро были здесь явно не главные герои.

Неофитская в основном публика, тем не менее, нутром почувствовала, что ей предложили не слишком зажигательную звезду – аплодисменты были скромные, если не вялые, на протяжении всего вечера. Что не удивительно – эмоционально зажечь аудиторию певцу в течение концерта не удалось ни разу. Телевизионные авансы оказались при реальном столкновении с искусством молодого тенора явно преувеличены. Популярность у певца уже есть, а вот мастерства пока недостаточно, да и с самооценкой тоже проблемы – явные ошибки репертуара тому явное доказательство. Если он настроен на серьезную академическую карьеру, то над этими аспектами стоит серьезно подумать – БЗК все-таки очень обязывающая сцена. Если же видит себя больше в эстраде, пойдет по стопам Николая Баскова, то это тоже хороший выбор (а, может быть, и самый правильный в его случае), но тогда академическая площадка такого уровня ему явно ни к чему.

Александр МАТУСЕВИЧ