День рождения великого композитора достойно отметили в Московской филармонии музыканты ГАСО Татарстана во главе с маэстро Александром Сладковским

Свой персональный филармонический абонемент на сцене Концертного зала им. Чайковского Александр Сладковский и ГАСО Татарстана открыли монографической программой из произведений Дмитрия Шостаковича, чей 118-й день рождения как раз пришелся на эту дату 25 сентября.

Специальный гость вечера — выдающийся российский виолончелист и органист Александр Князев  — безупречно исполнил Второй виолончельный концерт Дмитрия Дмитриевича. Премьера состоялась ровно 58 лет назад с участием Мстилава Ростроповича, кому и посвящено сочинение.

Мрачное, полное философских раздумий Largo, открывающее цикл, привнесло большую степень света и тени в это необычно темное произведение. Тщательная балансировка маэстро Сладковским оркестровых инструментов, часто играющих на пределе своего диапазона, открыла неисчерпаемую бездну звучаний и позволила виолончели Князева прорезать оркестровую фактуру. При этом подход солиста и дирижера абсолютно не жертвовал выразительным красноречием, и в этом отношении виолончелист искусно соединил в своей фантастической игре интеллектуальные и лирические аспекты музыки концерта, что, несомненно, повлияло на ее эмоциональный аромат и послужило укреплению композиционной структуры. Первая часть достигла впечатляющей кульминации, в то время как неуклюжее скерцо на мотив известной одесской уличной песни «Купите бублики» приобрело дополнительный характер в темпе, немного более медленном, чем обычно. Эпизодический финал выглядел особенно хорошо, с сумеречными заключительными тактами, незабываемо темными и атмосферными.

Восьмая симфония Шостаковича – сердцевина программы вечера – стала острой психологической драмой для композитора, разрываемого между тревогами военного времени и удушающей диктатурой Сталина. Свирепой токкате третьей части предшествовала агрессия демонического Скерцо, сметающего все живое на своем пути. Никогда еще прежде в музыке силы зла не были обрисованы столь рельефно, с такой яростью и страстью. Шостакович часто подвергался жесткой критике. Во многом война спасала композитора. Он описал Восьмую симфонию как поэму страдания. В своих спорных, но достоверных мемуарах «Свидетельства» Шостакович вспоминал: «С приходом войны горе многих людей стало общим. Мы могли говорить о нем, мы могли плакать открыто, плакать о наших потерях. Люди перестали бояться слез. До войны, наверное, не было ни одной семьи, которая не потеряла бы кого-то, отца, брата или если не родственника, то близкого друга. У каждого было над кем поплакать, но плакать приходилось молча, под одеялом, чтобы никто не увидел. Все боялись друг друга, и горе угнетало и душило нас. Оно душило и меня. Я должен был написать об этом. Мне пришлось написать Реквием по всем погибшим, пострадавшим. Мне пришлось описать ужасную машину уничтожения и выразить протест против нее. Седьмая и Восьмая симфонии — это мои Реквиемы».

В отличие от Малера, который  чувствовал, что мир всегда будет существовать, Шостакович внутренне осознавал, что этого могло и не произойти.

Александр Сладковский вместе с татарстанскими симфониками представил мудрую, трогательную и полностью сформированную концепцию этой мощной и эмоционально истощающей симфонии. В финале маэстро поддерживал настроение хрупкого иллюзорного счастья в музыке с полной убежденностью, сохраняя контрапунктическую ясность центральной фуги и, конечно же, не миновал устрашающего возвращения кульминационной темы-девиза первой части. От этого сокрушительного исполнения кровь стыла в жилах, мощнейшие волны кульминаций сметали все на своем пути, оркестровая лавина звучаний буквально сотрясала пространство Концертного зала им. Чайковского.

После Восьмой была необходима разрядка. Сладковский неслучайно выбрал знаменитый Лирический вальс из Второй джазовой сюиты, символизирующий ностальгию по ушедшей эпохе соцреализма.

Виктор АЛЕКСАНДРОВ
Фотографии предоставлены
пресс-службой Московской филармонии