Певец должен был выступить в двух постановках («Мадам Баттерфляй» 04.02.19 и «Травиата» 20.02.19) и двух гала-концертах (22.02.19 и 23.02.19). 31 января 2019 был опубликован государственный контракт на сайте zakupki.gov.ru.

20 января 2019 для подготовки сценических костюмов кастинг-менеджеру А. Багаутдиновой были отправлены все необходимые мерки артиста, в том числе рост. По прибытии Хачатура Бадаляна 3.02.19 в театр на репетиции выяснилось, что костюмы не соответствуют заявленным размерам, они были значительно больше.

По контракту артист прибывает за один день до выступления, поэтому костюмы оперативно подгоняли под размер накануне спектакля. На видеозаписи спектакля видно, что костюмы не соответствуют размеру артиста.

Выступление Хачатура Бадаляна в опере «Мадам Баттерфляй» на сцене Татарского театра оперы и балета состоялось 4 февраля и было встречено восторженными откликами прессы. Руководство театра также признало, что выступление прошло на высоком художественном уровне.

8 февраля 2019 от кастинг-менеджера Театра Анны Багаутдиновой поступил звонок в Агентство с сообщением, что Театр отменяет запланированные выступления Хачатура Бадаляна по причине маленького роста артиста (1м 70 см) и намерен расторгнуть государственный контракт.

Руководством Агентства неоднократно были предприняты попытки связаться с директором театра Р. С. Мухаметзяновым для разъяснения сложившейся ситуации, однако директор театра уклонился от разговора и, со слов его секретаря, всю ответственность переложил на кастинг-директора Анну Багаутдинову.

По мнению руководства Арт-агентства «Премьер», а также экспертного музыкального сообщества, заявленная причина расторжения контракта с Хачатуром Бадаляном по физическим данным артиста, с которыми руководство театра было ознакомлено заранее, не соответствует профессиональным критериям оценки работы оперных певцов, нарушает нормы морали, влечет за собой репутационные риски, а также наносит психологическую травму артисту.

14 февраля 2019 с руководством руководства Арт-агентства «Премьер» связался представитель юридического отдела театра и сообщил, что 15 февраля будет направлено официальное письмо о расторжении контракта в одностороннем порядке. Однако на официальном сайте театра уже 14 февраля появились изменения в составе исполнителей спектакля «Травиата» 20.02.19, а также в числе участников гала-концертов 22.02.19 и 23.02.19. Бадалян не значится. Этот факт также является нарушением и наносит репутационные потери артисту”.

Мы попросили прокомментировать ситуацию известного музыкального обозревателя Александра Матусевича:

«Ситуация очень странная, если не абсурдная, и одновременно очень некрасивая.

Думаю, руководству Казанской оперы было хорошо известно, как это прекрасно известно всем, кто интересуется оперой в России, как профессионалам, так и любителям, что весьма известный тенор Бадалян отнюдь не является обладателем баскетбольных физических кондиций.

Тем не менее, его ангажировали – видимо, это не являлось препятствием на этапе заключения контракта. Что и нормально – теноров выбирают не по росту, а по голосу, а с голосом у Бадаляна все в порядке, в чем, например, московская публика могла убедиться совсем недавно на премьере «Мадам Баттерфляй» в «Новой опере».

Певцов, знаменитых и успешных, «ростом не вышедших», было много за всю историю оперы, их хватает и сегодня. Хосе Каррерас, или Хуан Диего Флорес, или Лоуренс Браунли, или наш Михаил Векуа богатырями не являются – но мы ведь не в цирке и не на спортивной арене! К тому же рост Бадаляна – весьма обычный, выше среднего, он отнюдь не является чем-то, что может вообще обсуждаться и, тем более, препятствовать карьере.

Что же произошло потом? Отчего руководство так озаботилось этим несущественным для оперного исполнительства параметром?

Насколько мне известно, его партнерша в «Баттерфляй», прошедшей с участием певца на Шаляпинском фестивале, казанское сопрано Гульнора Гатина также великанским ростом не отличается, поэтому с точки зрения визуальной гармонии и драматической правды ничего нарушено не было – дуэт был вполне адекватным.

Едва ли можно назвать чрезмерно высокой и Светлану Москаленко – Виолетту в «Травиате», где ожидалось второе выступление Бадаляна на фестивале.

В отношении же участия тенора в гала-концертах мотивировка вообще фантастическая – если в спектакле внешние данные артиста еще могут играть какую-то роль, то для концертного винегрета, где, как на конвейере, один исполнитель сменяет другого, подобные формулировки вызывают лишь недоумение.

Все это свидетельствует о двух моментах. Первый – общего плана: в опере стали слишком много внимания уделять второстепенному в ущерб главному. Вокал, его качество, что является сутью оперного искусства, оказывается на десятом месте и приносится в жертву чему угодно другому – артистизму, внешним данным, громкому имени артиста (который, например, продолжает выступать и его продолжают приглашать, хотя он уже давно утратил вокальную форму – список примеров был бы слишком длинен, чтобы его здесь приводить) и пр.

К сожалению, это сейчас повсеместная тенденция – именно отсюда многочисленные несоответствия между вокальными возможностями певцов и теми партиями, за которые они берутся или на которые их сподвигают агенты и интенданты.

Второй – собственно ситуация в Казани. Театр имени Джалиля стоит приветствовать за приверженность консервативной эстетике – за редкими исключениями, в его репертуаре спектакли, не противоречащие элементарной логике и сохраняющие и даже возрождающие оперные традиции. И это находит отклик и у исполнителей, которым не надо «стоять на ушах», и у публики, которая приходит в театр за классикой, а не за абсурдистскими извращениями.

Мне, честно говоря, не верится, что такой опытный директор, как Рауфаль Мухаметзянов, мог руководствоваться при расторжении контракта столь нелепыми мотивировками. Он – создатель того самого Шаляпинского фестиваля, который и вытащил Казанскую оперу на весьма заметные позиции в оперном мире, российском и даже мировом, и вытащил во многом благодаря приглашению в спектакли театра именно интересных певцов, что практиковалось все годы.

Стало быть, он хорошо разбирается в голосах и вряд ли может принести качество вокала певца (которое в данном случае безупречно) в жертву второстепенному параметру. Или критерии маститого интенданта в одночасье изменились?

Я не касаюсь юридических вопросов, контрактных обязательств, которые здесь явно нарушены – зачем же опытному директору очевидный скандал, весьма вероятные судебные разбирательства? Думается, что названная руководством театра причина отстранения тенора – мнимая, а истинный мотив в чем-то ином.

Театр, любой театр – всегда место интриг, это аксиома, и скорее всего, истины мы никогда не узнаем. Но тут-то и нужно как воздух искусство интенданта, чтобы гасить ненужные скандалы и не выносить сор из избы. Или скандал все же был для чего-то и кому-то нужен?

А может быть, директор, таким образом, чутко откликается на мировые оперные тенденции? «Картинка рулит», а качество пения – подождет? Такой разворот, конечно, не исключен, тем более, что после проведенной в 2005 году реконструкции театра существенным образом ухудшилась его акустика, все оперные спектакли идут со звукоусилением, часто весьма несовершенным, поэтому не удивительно, что центр тяжести в оперном спектакле нынче перемещается на визуальную компоненту. Но даже в этом случае столь волюнтаристское расторжение контракта выглядит весьма не красиво, а точнее, не профессионально.

Авторитарная модель управления, что имеет место в Казанской опере, не уникальна – во многих театрах модель аналогичная, и в большинстве случаев она себя оправдывает. Однако, авторитаризм только тогда и может быть эффективным и приносящим положительные плоды, когда он руководствуется разумом, и не позволяет приносить профессиональные интересы в жертву второстепенным для искусства обстоятельствам».

ClassicalMusicNews.Ru