Ирина Крикунова:

«Не все понимают, что пение - это тоже действие»

Ирина Крикунова – ведущая солистка Пермского академического театра оперы и балета им.П.И. Чайковского. Первый успех к молодой певице пришёл на сцене студенческого театра Ростовской консерватории, где она выступила в роли Иоланты в одноименной опере П. Чайковского. Вскоре состоялся дебют певицы на сцене Государственного музыкального театра в опере Р. Леонкавалло "Паяцы". Ирина Крикунова трижды удостоена почётного диплома Национального театрального фестиваля "Золотая маска". Накануне состоявшейся в январе нынешнего года в Самарском оперном театре премьеры оперы П.Чайковского «Евгений Онегин», в которой Ирина Крикунова исполнила партию Татьяны Лариной, нам удалось побеседовать с певицей.

- Всегда интересно, как человек приходит в профессиональное искусство. В Вашем случае - это непростая профессия оперной певицы.

- Родом я из Ростова-на-Дону. Мои родители не из сферы искусства: мама экономист, папа - педагог-историк. Но они были большими поклонниками музыки, театра. С ними я много поездила по миру и многое повидала. Пела я с раннего детства, но у меня были склонности и к точным наукам. Окончив машиностроительный институт, получила специальность инженера-механика и успела поработать на ростовском часовом заводе. Во времена «романтического капитализма» пришлось поработать и в коммерческих структурах. Чем только ни увлекалась в те годы: бегала, плавала, стала кандидатом в мастера по ручному мячу и была в составе сборной России.

- Так что о серьёзных занятиях пением Вы задумались не сразу.

- Всё изменила случайная встреча с профессором Ростовской консерватории Александрой Беловой. Она предложила мне позаниматься с ней, и я согласилась – почему бы и нет. После года занятий она сказала: «А давайте поступим в консерваторию». И я снова согласилась. В консерваторию поступила в её класс. Александра Петровна была специалистом высочайшего класса. До сих пор не могу понять всех её секретов, хотя внешне всё было предельно просто и понятно. Она дала мне самое главное: поставила дыхание и научила правильно подбирать репертуар.

- Легко ли Вам давалась учёба в консерватории?

- У меня была неплохая база, полученная еще в Музыкальной школе имени М.Глинки. Там работали опытные педагоги, был концертный зал с замечательной акустикой и прекрасным инструментом. Так что в консерваторию я пришла, практически, готовой и главным для меня было накопление репертуара. Думаю, что мой характер способствует тому, чтобы чему-то научиться.

- Как началась Ваша карьера оперной певицы?

- В 1999 году, когда была студенткой четвертого курса консерватории, меня утвердили на партию Недды в «Паяцах» в открывшемся Ростовском музыкальном театре. Это очень непростая, хотя и небольшая по объему партия, в которой трудно совладать со своими эмоциями. А затем я спела Марфу в «Царской невесте» Римского-Корсакова.

- Но ведь это уже совсем другой голосовой диапазон.

- Партия не показалась слишком сложной. Вокальные трудности возникли, когда после исполнения Татьяны в «Евгении Онегине» режиссёр Юрий Александров назначил меня на заглавную партию в опере «Чио-Чио-сан», к которой, может быть, в то время я ещё не вполне была готова. Эта опера - специфическая, не из жизни королев. Спектакль был номинирован на «Золотую маску». Выступила в нём около пятидесяти раз - и в Ростове, и на гастролях театра в Европе.

- В творческом отношении ростовский период, чувствуется, был для Вас удачным.

- За девять лет спела там также Виолетту в «Травиате», Мими в «Богеме», Лизу в «Пиковой даме», Катерину в «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича.

- Не возникало ли у Вас желания выступить в оперетте, ведь Ростовский музыкальный театр - правопреемник прекрасного местного театра музыкальной комедии и в его репертуаре присутствуют спектакли легкого жанра.

- Знаете, у меня это не вполне получается, да и заниматься этим мне неинтересно. Маэстро Анисимов как-то сподвигнул меня на чардаш Розалинды и куплеты Адели из «Летучей мыши», но, послушав запись, поняла, что моя «ветреная» Розалинда – типа вагнеровской Брунгильды с двумя университетскими дипломами. Было очень забавно. Эти партии требуют идеального, но в сравнении с оперой - другого по характеру вокала.

- Как Вы оказались в Перми?

- Меня пригласил тогдашний главный режиссер Пермской оперы Георгий Исаакян. Вначале - для участия в гастролях театра в Нью-Йорке. Там я спела Марию в опере Чайковского «Мазепа», которая была показана в Бруклинской академии музыки, и приняла участие в концерте «Гала Чайковский» в Карнеги-холле. После гастролей осталась в труппе театра. Игра стоила свеч - ради «Мазепы», «Князя Игоря», «Пиковой дамы», вердиевского «Отелло». На мой взгляд, выдающимся событием в российском оперном искусстве была постановка оперы Бетховена «Фиделио» на территории бывшего ГУЛАГа «Пермь-36». Опера в концертном исполнении прозвучала и в Перми. С уходом Исаакяна в Москву ситуация в театре изменилась. Туда пришла новая «греческая команда» дирижера Курентзиса, из репертуара исчезли все мои спектакли, и оставаться в Перми уже не имело никакого смысла.

- Вас не заинтересовала аутентичная манера исполнения, которую практикует Курентзис?

- Но ведь никто не знает, что это такое. Не существует ни одной записи. В жизни ничто не стоит на месте, всё меняется, в том числе - и манера исполнения музыкальных произведений, написанных в прошлом. Тогда уж, давайте пересядем с машин на повозки и телеги, перестанем мыться. Попутно замечу вот что: побывав во многих странах, могу с уверенностью сказать - ни в одной из них невозможна ситуация такого, как у нас, предпочтения иностранцев по сравнению со своими соотечественниками.

 - Когда судьба свела Вас, Ирина Геннадьевна, с маэстро Анисимовым?

- Это произошло более десяти лет назад. Мы познакомились в Ирландии. Он был руководителем местного симфонического оркестра, а ростовский театр в 2002 году приехал туда на гастроли. Мы стали работать вместе. Маэстро устраивает, что я быстро учу партии, достаточно музыкальна и могу петь обширный репертуар, вплоть до Вагнера. Певцы ему доверяют. Когда маэстро за пультом, они чувствуют себя на сцене, как за каменной стеной. Он умеет убедить певца, заставить его поверить в свои возможности. Я почувствовала это в Ростове, приступив с ним к работе над партией Катерины Измайловой. Там наше сотрудничество началось с «Онегина». Сейчас мало кто умеет петь Чайковского так, как нужно. Это очень трудно. За какие-то пятнадцать минут нужно отдать всё, что у тебя есть за душой. Александр Михайлович занимается очень серьёзно, всегда точно знает, чего хочет добиться, какая должна быть плотность звучания оркестра, чтобы не заглушить певца. Он не только любит и понимает певцов, но и умеет им помочь, а это большая редкость, особенно для дирижёра.

- За годы оперной карьеры Вы пели на самых разных отечественных и зарубежных сценах.

- Посчастливилось выступать в Большом театре в Москве, Минской опере, Grand Teatre del Liceu в Барселоне, Royal Albert Hall в Лондоне, Carnegie Hall в Нью-Йорке, Teatro Massimo Вellini, San Carlo в Италии.

- Не смущают ли Вас режиссёрские новации в оперном жанре?

- Стараюсь с каждым из режиссёров найти общий язык, не просто формально выполнить его требования, а проникнуться его идеей и сделать всё как можно лучше. Но есть вещи, с которыми не могу согласиться, и тогда приходится отказываться от участия в постановке. Я сторонница того, что существует определенная специфика оперного жанра, в основе которого некая концертность, и безграничная режиссёрская эклектика, глумление над жанром не могут родить произведения искусства. Если оперные арии и монологи кому-то из режиссёров кажутся скучными, тормозящими действие, то это проблема их собственная, а не жанра. Не все понимают, что пение – это тоже действие, что на звучащей арии можно и «поскучать» одну – две минуты.

- Оперное действие часто переносят в другую эпоху.

- Нужно считаться с тем, что уместное для одного времени может оказаться неуместным для другого. Поэтому бездумное перемещение действия во времени, на мой взгляд, невозможно. Вот в вердиевском «Риголетто», например, ситуация неконкретная, и там это в какой-то мере оправдано. В любом случае, необходим разумный баланс музыки и новаций. Но скажу честно: если хорошо поют, лично для меня всё остальное не так важно...

Беседовал Валерий ИВАНОВ

Фото из архива И. Крикуновой

Полную версию статьи и другие материалы читайте в мартовском номере 

ГАЗЕТЫ "МУЗЫКАЛЬНЫЙ КЛОНДАЙК"

МАРТОВСКИЙ  ВЫПУСК №3 (136)

ПОДПИСКА С ЛЮБОГО МЕСЯЦА