Предновогодней оперной премьерой на Камерной сцене имени Бориса Покровского Большого театра России стало возобновление одного из лучших спектаклей мэтра отечественной оперной режиссуры – «Похождений повесы» образца 1978 года.

Обращение к самой крупной оперной партитуре Игоря Стравинского в конце 1970-х – один из первых больших успехов молодого тогда Камерного музыкального театра, созданного Борисом Покровским в 1972-м. Одновременно это – и запоздалая отечественная премьера «Похождений повесы», оперы, увидевшей свет рампы, как известно, в Венеции в 1951-м. Шедевр Стравинского тогда пришел на русскую сцену в русском переводе Натальи Рождественской (оригинал написан по-английски), а работа КМТ оказалась одним из самых удачных спектаклей за всю историю театра. Его играли больше десяти лет с неизменными аншлагами, потом пролетели два десятилетия отсутствия «Повесы» в афише. В преддверии столетия со дня рождения мэтра отечественной и мировой оперной режиссуры (которое приходилось на 2012 год) было решено сделать серию возобновлений лучших спектаклей Покровского, и начали с легендарного «Повесы»: в 2011-м его реконструировал Григорий Спектор, режиссер, ассистировавший Покровскому на постановке в 1978-м. Реконструкция также имела немалый успех, потом вновь был перерыв в прокате продукции, и вот теперь она возвращается уже в афишу Камерной сцены Большого в третий раз. Примечательно, что в XXI веке у Большого уже был собственный опыт встречи с этим произведением – в 2003-м на Новой сцене родился спектакль Дмитрия Чернякова, одна из лучших работ ныне знаменитого, а тогда совсем молодого режиссера.

Постановка Покровского развивает, с одной стороны, лучшие традиции русского реалистического театра. Но в то же время это не есть кондовый, стопроцентный реализм: в спектакле есть много планов и смыслов, проникать в которые доставляет истинное наслаждение. На первый взгляд все в этом спектакле всамделишно и «исторично»: герои одеты по моде галантного века, то есть в парики и кринолины, присутствует соответствующий реквизит и пр. Если же всмотреться в него глубже, внимательней, то четко понимаешь, что реализм этот – очень условный. На пустой сцене, где лишь потолок поддерживают грубые массивные деревянные балки, стоят три огромных картинных рамы. Именно в них и вокруг них и разворачивается все действие оперы: то это деревенский домик Трулава, то бордель Матушки Гусыни, то роскошная лондонская квартира Тома...

Словно оживают знаменитые гравюры Уильяма Хогарта (как известно, именно они навеяли композитору саму идею оперы) и вы видите не столько мир реальных героев, сколько некие фантазии художника на заданную тему. Прекрасный ход режиссуры, позволяющий избежать буквализма и бытовизма, и в то же время не пускаться «во все тяжкие» актуализации, постараться сконструировать эстетику давно минувших времен. Сюжет «Похождений повесы» по сути вневременной: подобная история могла произойти почти когда угодно, и уж точно в наше время. Поэтому-то всякого рода осовременивания, переносы в другую эпоху для этой оперы проходят совершенно безболезненно: смыслы не теряются, а противоречивости с музыкальным материалом не происходит вследствие того, что он сам во многом – плод искусственного интеллектуализма и тончайшей и высококлассной стилизации. Именно этим, например, объясняется большой и оправданный успех этой оперы в 2003-м в Большом: все игры с сюжетом и смыслами, все придумки режиссера Чернякова смотрелись естественно и убедительно. Тем еще более любопытен спектакль Покровского: он не стремится быть актуальным специально, ибо опера, ее тематика актуальны для нашего времени сами по себе – хотя действие и происходит в 18 веке. Спектакль Покровского дает оболочку как бы историческую, но говорит о вечных проблемах – о бездуховности, тщеславии, глупости, популизме – и тем он по-настоящему интересен, ибо по нынешним временам всеобщей погони за пресловутым осовремениванием – уникален.

Единственное в чем, наверное, возможно упрекнуть данный театральный продукт – в его темпоритме, может быть, не всегда и не во всем созвучном нашему времени: в наш суетливый век полноценные два антракта, многозначительные паузы, обрамляющие картины и пр. несколько утяжеляют спектакль, лишают его некоего внешнего динамизма. В то же время, это упрек, скорее не к постановке, а к нашей эпохе, поскольку сам по себе спектакль полон внутреннего динамизма, стремительного развития. В 2024-м «Повесу» восстанавливал ученик Покровского и многолетний артист его театра Эдем Ибраимов – бережно и тонко, в полном соответствии с традициями Театра Бориса Александровича.

Невозможно отдельно не сказать о сценографии Иосифа Сумбаташвили, восстановленной Юлией Акс: она производит большое впечатление своим умеренным, выдержанным эстетизмом, в которой конкретно-бытовых деталей ровно столько, сколько нужно, чтобы не заслонить философских обобщений. Кроме того, сами «картины» выполнены тонко и изящно, как действительно, редкие по красоте и гармоничности полотна.

Премьерой в 1978-м и реконструкцией в 2011-м дирижировал легендарный Геннадий Рождественский. Возобновлением 2024-го руководит молодой маэстро Айрат Кашаев: его оркестр не столь совершенен, неточности духовых слышны уже в самых первых аккордах, встречались расхождения с солистами, наличествовали нечеткие вступления хора (например, в начале 3-го акта). В то же время есть и много достижений – выявлен значительный лирический потенциал партитуры (страницы лирики поданы наиболее захватывающе и искусно), качественно собраны сложные ансамбли, в целом выдержан темпоритм сочинения. Превосходно показался хор Камерной сцены (хормейстеры Александр Критский и Павел Сучков).

В целом интересно проявили себя и все солисты. Из центральных на первое место по выразительности, гармоничному вокально-артистическому комплексу стоит поставить Александра Полковникова в партии-роли Ника: гибкий словно ртуть, сочетающий в своем голосе демонизм с обольстительностью, артист предстал идеальным «змеем-искусителем». Острохарактерная работа Ольги Дейнеки-Бостон подарила спектаклю образ чудаковатой, но доброй и по-житейски мудрой Бабы-турчанки – при всей эксцентрике и эпатаже героини светлой. Сдержанность, достоинство и красота – что в сценическом поведении, что в вокальной линии – насытили роль Энн подлинностью и жертвенностью в исполнении Натальи Риттер: стопроцентное попадание в характер. Лишь юному Артему Попову пока не хватает зрелости – и вокальной, но особенно актерской, чтобы сделать своего Тома многогранным, разнообразным и не одномерным: работа явно на вырост, хотя грамотное озвучивание сложнейшей партии – уже значительная победа артиста.

Александр МАТУСЕВИЧ
Фото Татьяны Спиридоновой / Большой театр.
1: Трулав — Герман Юкавский. Энн — Екатерина Ферзба.
Ник Шэдоу — Азамат Цалити.
3: Сцена из спектакля.
Том Рейкуэлл — Руслан Бабаев (в центре).