Новости |
АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: «ОПЕРА ДОЛЖНА БЫТЬ КРАСИВОЙ»
20 августа известному режиссёру театра и кино Андрею Кончаловскому исполнилось 80 лет. В славном роду Кончаловских были Романовы и Пушкины, Толстые и Ржевские, Одоевские и Михалковы. Прадед Андрея Кончаловского - всемирно известный художник-передвижник Василий Суриков, дед - член знаменитой группы художников «Бубновый валет» Пётр Кончаловский, отец - известный детский писатель и один из авторов текста гимна Советского Союза Сергей Михалков, мать - поэтесса и писательница, автор книги «Наша древняя столица» Наталья Кончаловская, младший брат - знаменитый актёр, режиссёр и общественный деятель Никита Михалков.
В семье юного Андрея намеревались сделать пианистом. Но осознав своё подлинное призвание - кинематограф, он ушёл с третьего курса Московской консерватории во ВГИК, в мастерскую Михаила Ромма. В творческом багаже Кончаловского немало получивших всеобщее признание фильмов, в числе которых «Романс о влюбленных», «Сибириада», «Дворянское гнездо», «Рай». Как театральный режиссёр на сцене театра имени Моссовета Кончаловский поставил чеховскую трилогию – пьесы «Дядя Ваня», «Три сестры» и «Вишневый сад», в парижском «Одеоне» - чеховскую «Чайку». На сцене миланского «Ла Скала» в его постановке шли оперы Чайковского «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», в санкт-петербургской Мариинке и в нью-йоркской «Метрополитен-опера» - «Война и мир» Прокофьева, на Вердиевском фестивале в Парме - «Бал-маскарад» Верди.
Мне довелось принять участие в прошедшей во время одного из фестивалей «Золотая маска» встрече с Андреем Кончаловским в его родном вузе – Российской академии театрального (РАТИ), известной более как Государственный институт театрального искусства (ГИТИС). Пришедшие на встречу студенты и гости фестиваля узнали много интересного и о самом мастере, и о его отношении к самым разным театральным и околотеатральным проблемам. Отвечая на вопросы будущих актёров и режиссёров, а также автора этих строк, Кончаловский предоставил редкую возможность заглянуть в свою творческую лабораторию. Вот некоторые фрагменты его диалога с аудиторией.
- Чем, на ваш взгляд, театр отличается от кино и телевидения?
- В театре люди занимаются искусством, а в кино - производством. Театр намного выше кино и телевидения. Если живая сцена - это, образно говоря, теннис, то экран – это пинг-понг. В театре люди работают не из-за денег, а ради страсти, и так обстоит не только у нас в России, но и за рубежом: в Англии актёры нищенствуют, подрабатывая в ресторанах. Театр - любовь безответная, кино – «ответная». В театре посредственность видна сразу, в кино - нет: там проще и денежнее. И ещё: кинематограф избаловывает - в нём все работы остаются, а в театре даже самые гениальные вещи уходят безвозвратно. Это искусство сиюминутно.
- Есть ли у вас, Андрей Сергеевич, собственное режиссёрское кредо?
- Я практикующий режиссёр. Пытаюсь снимать кино и ставить спектакли. Много снимал классики, даже Гомера. Всегда стараюсь представить себе реальную, а не придуманную жизнь персонажей. Для этого совершенно необходимо воссоздать среду, в которой жил автор, отойти от связанных с ним стереотипов, которые сформированы в нашем сознании школой, литературой.
Поясню это на примере Чехова, которого стараюсь постичь. Русская интеллигенция, которую Чехов презирал, всегда страдала от сознания своей вины перед народом - неизвестно за что. Народу это, впрочем, было и не нужно. Роль интеллигенции в истории России можно назвать разрушительной. Русскому человеку вообще свойственно вначале всё разрушить. А вот что строить - абстракция, идиллия, неясная мечта… Все это, безусловно, переплавлялось в Чехове, который ощущал на себе влияние той самой интеллигенции. Его же самого обвиняли в вялости. Если Толстой и Достоевский - дон-кихоты русской литературы: они представляли, за что именно вступают в борьбу, то Чехов - её Гамлет, не знавший никаких ответов и рецептов. Не осознав всего этого, ставить Чехова нельзя.
И ещё. До Чехова действие развивалось словами, у него же слова - неизвестно о чём, диалоги не отражают истинного положения вещей. Чехов - классик театра абсурда. Как передать запечатленную им иллюзорность проскальзывающей сквозь пальцы жизни? Этого не знает никто. В его пьесах некий условный, конденсированный мир - иначе был бы уже не Чехов, а Островский. Однако монотонное движение чеховской драматургии ни в коем случае не должно быть скучным. Скуку нужно уметь ставить и играть талантливо, чтобы не было скучно зрителю. Для меня важно содрать с Чехова клеймо романтика, лирика. Сейчас, когда истребляется память о русской культуре, мы понимаем подтекст описанной Чеховым вырубки вишневого сада.
- В чём, по-вашему, состоит специфика российского театрального процесса?
- В нашем российском театре, как, впрочем, и в кино, много талантов, но мало профессионалов. По-прежнему ощущается разрыв между российским обществом и остальным миром. Это, может быть, следствие длившейся десятилетия изоляции или намеренное противостояние: мы, мол, ничем не хуже и тоже кое-что можем. Так было всегда. Впрочем, я убежден, что подлинный железный занавес - не между капитализмом и социализмом, а между религиями. А ведь все верят в одного Христа.
Российский театр варится в собственном соку. Здесь изобретается много «велосипедов», того, что в Европе - пройденный этап. Это и сценические условности, и невероятные костюмы, и увлечение чистой формой, а не содержанием. Но великие спектакли - это не натягивание современного мундира на старое содержание, а новое прочтение чувственной стороны мира. В принципе никакие новации в сценической форме сами по себе никогда не действуют на зрителя. Важно чувственное содержание. Именно оно по-настоящему привлекает нас в театре. Поэтому вполне можно обойтись без вычурности, без «странных» режиссёрских решений.
- Существует ли особая ментальность русских актёров?
- Артистов, независимо от их национальной принадлежности, многое роднит. Все они эмоциональны, каждый хочет показать на сцене свои чувства и переживания. Актёр - это определенный склад ума, психики, кстати, не очень здоровой. Абсолютно всем нужна похвала, а режиссёру важно уметь вселять в артиста уверенность, веру в свои силы и возможности. Но есть различие ментальности артистов разных стран. Каждая культура несёт за собой шлейф определённой системы ценностей, характера взаимоотношений между людьми, которые определяются социальной структурой общества. Что касается характера русского человека, то в нем очень сильны вертикальные взаимоотношения. Вчерашний раб, получив власть, будет самым жестокими вандалом и хамом. Американцам этого не понять. Они не могут сыграть раба. Они просто не знают, как это делается. Там все отношения горизонтальные. Поэтому им сложно понять русский характер, его гибкость, переход от патетики к горю, от высокого - к низкому, рабскому сознанию.
- Можете ли вы представить себя режиссёром кинооперы?
- Могу. Но даже в кино это будет театральная вещь - как бергмановская «Волшебная флейта».
- По душе ли вам наши отечественные фильмы-оперы?
- Ни один из них мне не нравится. Опера должна быть красивой, а почти все наши фильмы-оперы сделаны просто некрасиво. Судите сами: певец поёт арию, и вы можете сосчитать все его пломбы. Нужно уметь выбирать соответствующие ракурсы. Красота - вообще важнейший компонент любого спектакля и кинофильма. Она в хорошем вкусе. Это не обязательно, скажем, только красивые костюмы, а соответствие формы, содержания и авторского замысла. «Трёхгрошовая опера» - красивый спектакль, хотя его персонажи одеты в лохмотья. И ещё важен свет. Он создан самим Богом.
- Как вы относитесь к современной отечественной поп-музыке?
- Русская эстрада очень точно - точнее, чем балет, выражает состояние нашего общества. Россия в эстрадной музыке - страна гулящих женщин и зэков, и вся поп-музыка - сплошная подворотня: всё об одном. Такое может быть востребовано только у нас. На Западе это никому не нужно: однообразно, бесконечно тоскливо и уныло.
- Есть ли, на ваш взгляд, в России настоящие звёзды?
- Звезда - это совершенно особый институт. Это полная отделённость от коллектива - как в цирке выводят слона… Настоящей системы звёзд в России нет.
- Какое влияние оказал на вас ваш отец - Сергей Владимирович Михалков?
- Об этом трудно рассказать. Конечно, я ветка этого дерева. Отец и мать воспитывали меня по-разному. Не думаю, что мой отец был самым лучшим папой на свете. Но его чувство юмора, лёгкость по отношению ко многим вещам были замечательны. С мамой я проводил больше времени. Отцу с маленькими детьми было скучно, хотя он писал замечательные детские книжки - мне, кстати, тоже. Другое дело, когда мы подросли и стали что-то понимать в жизни. Отец и к моему отъезду за границу отнёсся плохо, переживал. Думал, что я стану жертвой американской разведки. А потом он сказал: вот, сукин сын, - вовремя уехал.
- Кто из современных режиссёров вам интересен?
- Конечно, Товстоногов. А вообще таких режиссёров не так много. Из ныне здравствующих - Някрошюс, Додин, Машков. Они мне интересны по своему театральному мышлению.
Записал Валерий ИВАНОВ
Фото Станислава Красильникова/ТАСС и URA.RU
Анонсы |
-03.12.24-
-07.12.24-
-17.12.24-
-04.02.25-
-07.06.25-
-14.06.25-