22 октября исполнилось 210 лет со дня рождения Ференца Листа. Знаменательный юбилей великого венгерского музыканта почтили многие музыкальные столицы мира – несмотря на все сложности текущего пандемийного момента. Не отстала в этом смысле и Москва – гению мирового пианизма был посвящен монографический концерт в Новом зале Московского международного дома музыки, состоявшийся днем позже. Протагонистами листовского вечера стали пианисты Елена Дроздова и Пётр Аверин – лауреаты листовского конкурса на его родине в Венгрии, продолжатели великой традиции почитания Листа в России. Это настоящее приношение гению музыки, выражение любви композитору-мыслителю, композитору-новатору. После концерта с музыкантами специально для «Музыкального Клондайка» побеседовал Александр МАТУСЕВИЧ.

Александр Матусевич: Сегодня Лист – не самый исполняемый композитор. Чем вызван ваш интерес к его творчеству?

Пётр Аверин: Я бы не сказал, что Листа можно причислить к не самым исполняемым композиторам. Конечно, я не стану отрицать, что того же Шопена исполняют чаще, но и Листа тоже нередко можно увидеть на афишах известных и не очень известных музыкантов. Однако, если касаемо польского композитора можно утверждать,  что его произведения являются весьма востребованными, причем очень многие, будь то вальсы, мазурки, этюды, сонаты, ноктюрны и др., то из наследия Листа предпочитают исполнять действительно только наиболее популярные произведения, другие же его, причем тоже весьма замечательные опусы, многие исполнители почему-то обходят стороной. Приведу простой пример. Листу принадлежат 19 венгерских рапсодий, но сколько из них известны широкой публике? По большому счету только две-три. Я стараюсь же знакомить слушателей и с малоизвестными рапсодиями композитора, так как считаю, что они должны звучать в концертных залах, поскольку они, на мой взгляд, ничем не уступают тем популярным, которые «ушли в народ».

Также хотел бы отметить, что произведения Листа как правило очень органично, пианистично написаны – исполнять их одно удовольствие. Думаю, это связано с тем, что он сам был очень ярким пианистом и сочинял под свои руки, чтобы исполнять свои произведения публично.

Елена Дроздова: Мне очень близка его музыка, и все-таки он достаточно популярен и сейчас, жаль, что его нечасто хорошо играют, ведь у него есть невероятно красивые сочинения. Может быть, в этом дело. Хотя все его этюды (Трансцендентные, по Паганини, концертные) абсолютно прекрасны, на мой взгляд, и невероятно вдохновенно написаны, сонаты также великолепны. Ведь до него никто не сочинял ничего подобного: эта крупная техника в таком художественном исполнении появилась в таком совершенном виде именно у него. Пишет он, кстати, весьма пианистично для человеческих рук, в отличии от многих других авторов. В его музыке есть редкое качество – полное отсутствие уныния и меланхолии, это передается и исполнителю и слушателям.

В результате - люди уйдут с концерта положительно заряженными, мне кажется, это неплохо.

АМ: Виртуозность, необходимая для исполнения сочинений Листа, представляет собой высший пилотаж и часто непреодолимую трудность. Как вы «взяли» этот барьер?

ЕД: Мне удобно играть его виртуозные вещи и так было всегда. Есть просто среди них те, что надо подольше поучить, например, «Блуждающие огни» или Испанскую рапсодию, а есть те сочинения, для которых требуется меньше времени. Но в целом, без октавной техники хорошо сыграть многие его сочинения не получится. Но даже тем, у кого это не самое сильное место, подобрать себе хороший репертуар среди его вещей, вполне возможно. Меня сейчас очень привлекают его этюды по Паганини.

ПА: Мне кажется, ответ на вопрос очень органично вытекает из вашего первого вопроса. Когда я начал знакомство с творчеством великого венгерского композитора, оно меня захватило с головой. Конечно, я понимал, что сочинения Листа блестящие и виртуозные, помимо глубокого содержания, но из-за того, что я был практически одержим музыкой Листа, технические трудности отходили для меня на второй план.

АМ: Какие направления в наследии композитора вас привлекают больше – фольклорные мотивы или философско-мистические?

ПА: Скорее – первое. Конечно, в моем репертуаре есть и, к примеру, его «Погребальное шествие» из цикла «Поэтические и религиозные гармонии»,но меня все же увлекает жизнеутверждающее начало в творчестве Листа, которым очень насыщенны именно его произведения на народные темы. В не меньшей степени у меня вызывают интерес и произведения созерцательного плана, как-то Четыре забытых вальса, те же «Фонтаны виллы д'Эсте», некоторые другие поздние сочинения, которые уже предвосхищают эпоху импрессионизма.

ЕД: А мне близки оба направления. В детстве я музыку Листа не понимала и ей не интересовалась. Лет в восемнадцать мне были ближе философско-мистические и лирико-виртуозные стороны его творчества, а с возрастом – фольклорные. Я ведь до тридцати лет не играла ни одной его венгерской рапсодии, а потом выучила сразу пять штук, и открыла для себя буквально целый мир, закрытый для меня до того. Что касается философского направления, то мне пришлось сыграть уже в восемнадцать лет его Сонату си минор, про которую Бузони сказал, что  если человеку суждено быть пианистом, то хорошее исполнение сонаты Листа в 17-18 лет должно быть для него разрешенной задачей.

АМ: Лист сочинил много и с удовольствием транскрипций итальянских, немецких и даже русских опер. Вам интересен этот пласт его творчества?

ЕД: Да, интересен, тем более я ничего из этого не играла. В ближайшее время хотела бы выучить что-то из листовских обработок.

ПА: Ни в коем случае не стану умалять этот пласт в творчестве композитора: у него совершенно замечательные транскрипции на оперы Верди, Вагнера, Глинки... Но, по-видимому, в свое время мне просто не попались ноты этих произведений, хотя мне было бы интересно сыграть того же «Тангейзера» или «Тристана». Быть может, в скором времени я как раз постараюсь восполнить этот пробел.

АМ: Уделив столь много внимания пропаганде опер через свое фортепианное искусство, да и дирижируя в оперном театре, и очевидно любя это искусство, Лист сам не стал писать для музыкального театра. Как вы думаете, почему?

ПА: Перу композитора принадлежит юношеская одноактная опера «Дон Санчо, или Замок любви». Возможно, в дальнейшем он почувствовал, что может лучше себя проявить в других направлениях: им написано много симфонической музыки, в том числе 13 симфонических поэм, две симфонии, около 90 песен и романсов...

ЕД: Недавно стало известно, что существует незаконченная опера Ференца Листа «Сарданапал», написанная по мотивам одноименной трагедии лорда Байрона. Но в целом он популяризировал, в первую очередь, фортепиано и деятельность его была так обширна, что того, что он сделал для пианистов и музыки в целом уже хватит надолго. Ведь именно с него пошла традиция играть сольные концерты и он, подобно Шопену, в своей композиторской деятельности отдавал пальму первенства сольному фортепиано.

АМ: Существует мнение, в частности, его высказывал наш знаменитый листианец Борис Блох, что на Западе, даже в родных для Листа Германии и Австрии, композитор недооценен. Согласны ли вы с такой постановкой вопроса, сталкивались ли вы с подобным прохладным отношением к великому венгру?

ЕД: И да, и нет. В целом в России любят играть Листа, и, мне кажется, многие положительно относятся к его музыке. Ко мне неоднократно подходили слушатели после концерта и говорили, что ничего красивее не слышали. С другой стороны, есть музыканты или любители музыки, которые считают Листа поверхностным композитором, пишущим громкую музыку, где много пассажей. Но тут я им помочь ничем не могу, если они так слышат. Листа нужно слушать в хорошем исполнении, иначе слушатели ничего не поймут...

ПА: Несколько раз я играл произведения Листа в Венгрии. Там, как мне показалось, у слушателей неподдельный интерес к этому композитору. Вообще, венгры весьма эмоциональная нация. Что касается Германии, то, пожалуй, соглашусь с Борисом Эмильевичем: немцы более педантичные и строгие, по крайней мере, на первый взгляд, а творчество Листа необычайно экспрессивное, жизнеутверждающее в целом. Поэтому не исключаю, что оно находит отклик далеко не у всех народностей.

АМ: В финале вечера вы играли Шопена на бис. Как соотносятся на ваш взгляд два великих композитора – венгр и поляк? Кто из них ваш фаворит и почему?

ЕД: Я люблю обоих этих композиторов, но, наверное чуть больше все же Шопена. Они жили в одно время и были хорошо знакомы, поэтому я подумала, что если сыграю Шопена на бис, то это будет органично, тем более, что недавно завершился Международный конкурс Шопена в Варшаве и все слушали Шопена в интернете, а тут все закончилось и наступила тишина...

АМ: Какие еще пианистические миры, помимо листовского, вас привлекают и чем?

ЕД: Многие, но более всего мне интересна Романтическая музыка от 19 и до начала 20 века –Брамс, Шуман, Шопен и Равель. Хотя последнее – это уже импрессионизм.

ПА: Я заметил, что меня привлекают те композиторы, над чьими произведениями я работаю. Конечно, я не буду оригинален, если назову Шопена: в прошлом сезоне я несколько раз выступал с его первой тетрадью Этюдов, которые, кстати сказать, имеют посвящение Листу. Прелесть этих пьес в том, что, несмотря на однотипный вид техники в каждом из этюдов, все они имеют невероятную притягательную силу как для пианистов, так и для слушателей. Также я увлекался крупными полотнами Шумана: в прошлых концертных сезонах с удовольствием исполнял его Фантастические пьесы, «Юмореску», «Фантазию», «Крейслериану»... В этом композиторе меня привлекает частая, порой даже неожиданная, смена образов, коих тьма в его крупных произведениях.

АМ: Каковы ваши творческие планы этого сезона? Где, когда и с какими программами вы будете выступать?

ПА: В этом году у меня запланировано несколько концертов в российских филармониях. Буду играть там монографические программы, посвященные Листу, а также 17 декабря в Москве, в Соборной палате, буду исполнять философски углубленный 116-й опус Брамса, «Лунную» Бетховена. Следующий год проходит под знаком 150-летия со дня рождения Александра Скрябина: в феврале, также в Москве, я буду играть сонаты этого композитора.

ЕД: У меня в ближайших планах сыграть Шопена в Доме музыки 25 декабря. В один день будет сольный концерт, где я играю опус этюдов, сонату и скерцо, а потом через пару часов еще и второй концерт  с оркестром в другом зале ММДМ. Также буду играть весной концерт Скрябина в нескольких филармониях. Вещь для меня новая, буду исполнять впервые, сейчас как раз разучиваю, погружаюсь в этот удивительный мир. А также мы вместе с Петром хотим сыграть 24 этюда Шопена 26 января будущего года в Соборной палате.

Беседовал Александр МАТУСЕВИЧ
фото Виктор Чернышов