• ВКонтакте
  • Одноклассники
  • YouTube
  • Telegram


Новости


Подписаться на новости


23.10.2024

Ефрем Подгайц: «Сочетание – музыка и дети – для меня очень естественно»

Первой оперной премьерой нового театрального сезона в Екатеринбургском театре оперы и балета стала опера Ефрема Подгайца «Алиса в Зазеркалье», которая ждала своего полноценного воплощения почти сорок лет. Эта премьера оказалась одним из главных подарков к юбилею композитора: 6 октября Ефрему Иосифовичу исполнилось 75. С автором замечательной музыки для детей и взрослых специально для «Музыкального Клондайка» побеседовал музыкальный критик Александр Матусевич.

– Нынешняя премьера в «Урал Опере» – уже не первая постановка «Алисы» на отечественных сценах. В чем ее особенности по сравнению с прежними версиями?

– Это моя первая опера – партитуру я закончил в 1980 году, а клавир был написан еще тремя годами раньше. Я собирался дать оперную жизнь своей любимой литературной героине еще учась в консерватории – я хотел, чтобы эта опера стала моей дипломной работой. Правда, я сначала думал брать первую часть – «Алису в Стране чудес». Но строгая композиторская кафедра Московской консерватории в лице Альберта Семеновича Лемана мне это запретила, заявив, что затея несерьезная – детская опера в Большом зале консерватории, это как-то несолидно. Но, тем не менее, от этой мысли я не отказался, думал о том, кто станет либреттистом, ездил даже к Борису Заходеру – автору известного перевода сказки на русский язык. В 1976-77 годах я познакомился с поэтом и переводчиком Владимиром Орлом – уникальным ученым-лингвистом, знатоком огромного множества иностранных языков, включая древние и редкие, с которых он успешно переводил самую разную литературу. У него уже был замечательный перевод «Алисы в Зазеркалье», в который я абсолютно влюбился, настолько это было классно сделано. Я ему предложил сделать либретто – он взялся, хотя никакого опыта такого рода у него не было, музыкой он не занимался, но, тем не менее, либретто он сделал. Очень большое – мне пришлось его сократить раз в пять: впрочем, это и моя проблема – я сочинил музыки тоже намного больше, чем в итоге вошло в оперу. У меня есть черновик клавира, где я собственноручно вычеркивал многие страницы с прекрасными текстами и моей музыкой, потому что понимал, что у театра свои законы и все что хочешь на сцену выносить не следует, динамика развития спектакля требует жертв.

После создания «Алису» долго не ставили – я ее много предлагал, ездил по стране, но никто не брался по разным причинам. Опера приглянулась Борису Александровичу Покровскому, но он сказал: «Понимаете, это опера для большой сцены, нужен большой театр, Камерный не годится для полноценного воплощения замысла». Тем не менее, премьера «Алисы» состоялась в камерном театре – в питерском «Зазеркалье». Театр тогда только родился, им нужны были знаковые названия, они сами, без моего ведома где-то раздобыли ноты «Алисы» и позвали меня уже сразу на премьеру. Во мне боролись противоречивые чувства, поскольку от моей оперы  там мало что осталось – фактически это был другой жанр: драматический спектакль с моей музыкой. Но в то же время было и радостно, что все-таки «Алиса» пробивает себе дорогу на сцену. Единственное, что я смог отстоять тогда – это симфонический антракт «Полет Алисы на саранчашке»: первоначально и его не было в спектакле, но мне удалось настоять.

Через почти тридцать лет «Зазеркалье» сделало новый спектакль, гораздо более масштабный и интересный, но музыкальная редакция осталась прежней – опера была сильно купирована. И вот спустя почти полвека Екатеринбург меня порадовал – берясь за мою оперу «Урал Опера» пообещала мне, что ни одной ноты не пропадет и обещание сдержала. Более того, специально к этой премьере я добавил пару сцен, оркестровое вступление и детский хор. Опера, наконец, обрела тот свой вид, какой она когда-то задумывалась. То, как раз о чем говорил Покровский – большой театр нашелся на Урале.

– Но ведь «Алиса» все же звучала в начале 1980-х в Концертном зале Чайковского!

– Да, но то было только концертное исполнение. Состав был замечательный – оркестр Вероники Дударовой, хор Большого театра, Детский хор «Весна», дирижировал молодой совсем тогда Владимир Понькин, солисты были из Театра Станиславского и Театра Покровского. Все было прекрасно, но это все же был не спектакль. К тому же опера прозвучала не целиком, а в редакции для концертного исполнения.

– Кого-то особо можете выделить из того исполнения?

–  Алису пела Алла Аблабердыева, ученица Нины Львовны Дорлиак: ранее, в 1981-м, она солировала в моей кантате «Как нарисовать птицу». Участвовал и знаменитый тенор Театра Станиславского Вячеслав Войнаровский. Прекрасно справилась «Весна» – в иных местах дети пели лучше и увереннее, чем взрослые профессиональные артисты.

–  С кантаты «Как нарисовать птицу» началось ведь ваше признание?

– Да, это был первый успех – когда сочинение прозвучало на «Московской осени». Но далеко не все было гладко – от нее первоначально отказались два дирижера, сославшись на то, что это очень сложно и невозможно исполнять. Выручил Александр Сергеевич Пономарев, худрук «Весны», для которого это исполнение оказалось дебютом в качестве симфонического дирижера – был большой успех, прямая трансляция по телевидению, воодушевляющая пресса.

– Кто-то исполнял это сочинение кроме «Весны», которой она и посвящена?

– Немного, но было. В частности вскоре после московской премьеры кантату очень хорошо исполнили в Киеве – силами Детского хора «Щедрик» под руководством Ирины Саблиной и оркестра Киевской консерватории, дирижировал Роман Кофман. И позже, уже в начале 2000-х годов этот коллектив еще раз возвращался к кантате, исполнив ее на своем юбилее. Уже гораздо позже было исполнение в Братске – очень прилично сделали, на хорошем уровне.

– В Киеве пели по-русски?

–  К счастью да, хотя уже тогда вовсю шли непростые процессы отторжения русского языка. Но, кстати, в случае с «Алисой» именно язык стал камнем преткновения. Намечалась премьера в Киевском муниципальном театре оперы и балета для детей и юношества еще в 1985 году – они очень заинтересовались сочинением. Но уже тогда, в советское время еще, республиканское руководство поставило театру условие – перевести либретто на украинский язык. Они спросили моего разрешения, я был не против – но, увы, они так и не справились с этой задачей и постановка в итоге не состоялась.

–  Вы как-то говорили, что в советское время вашу музыку для детей воспринимали как слишком сложную, и оттого было некоторое непонимание и даже сопротивление…

– Да, многое смущало – тематика, непривычный мелодизм, сложные ритмы и переменные размеры. Но все это отговорки – «Весна» ведь это пела и поет, а там никогда не было отборных детей. Значит, это возможно – все зависит не от качества исходного материала, а от количества вложенного труда. Все зависит от взрослых, от их желания работать – а дети могут всё и везде, любые дети. Я ведь работал много лет в «Весне», знаю, как это бывает.

– Но даже и Александр Пономарев не сразу проникся вашей музыкой, вы как-то говорили, что до «Птицы» несколько сочинений он не взял к исполнению. Позже все же он исполнил их?

– Некоторые исполнил. В частности, «Крысу», которая стала буквально гвоздем весновского репертуара: хор исполнял это сочинение с огромным успехом многократно и по всему миру. Но кое-что так пока и осталось неспетым – «Концертино-сольфеджио» и «Майская песенка» на стихи Маяковского. Надеюсь, что время этих сочинений еще настанет.

– Всего у вас 14 опер, преимущественно детские, но есть и два сочинения взрослого формата. Расскажите о них.

– Камерная опера «Ангел и психотерапевт» была исполнена в рамках проекта «Открытая сцена» в 2011 году – ставила Екатерина Василёва, а показы состоялись на сцене Театра Покровского. Работа была номинирована на «Золотую маску». Это опера сочетает в себе комедию и фантастику, даже мистику.

А вот другое мое сочинение – большая опера «Лёд-9»: написана в 2006 году, но, к сожалению, до сих пор она не поставлена нигде. В основе либретто – роман Курта Воннегута «Колыбель для кошки». Сложнейшее литературное произведение, оно и полуфантастическое и очень остро социальное – я долго думал, как его сделать интересным для сцены, для оперного театра. Речь в ней идет о существовании человечества как такового – для ее постановки нужен большой настоящий оперный театр, это большая многофигурная опера.

– Есть тут какие-то перспективы?

– Современные детские оперы еще более-менее востребованы: есть Театр Сац, другие театры, которые стараются время от времени сделать что-то оригинальное и интересное для детей. Со взрослыми операми все намного сложнее – предложения композиторам практически никогда не поступают.  Уже сочиненные произведения просто показать руководству театров не всегда получается. Например, даже после того как у меня с успехом в Большом театре был поставлен балет «Мойдодыр» – я выиграл композиторский конкурс, получил грант, балет шел несколько сезонов на главной сцене страны с аншлагами – я так и не сумел достучаться до руководства этого театра, чтобы хотя бы показать свое новое сочинение. Аналогичная ситуация и в Мариинском театре – хотя и была встреча с В. А. Гергиевым. Интереса, к сожалению, нет. Но все же еще есть в России большой театр, на который я искренне надеюсь – это «Урал Опера Балет». Они все последние годы проявляют невероятный интерес к новому, нетривиальному репертуару, а кроме того, это настоящий большой театр, который при этом открыт всему новому.

– Это трудности восприятия современной музыки в оперной среде, или это отношение именно к вам?

– Нет, не думаю, что это связано именно со мной. Я думаю, что это общая позиция театрального менеджмента в отношении современной оперы: ведь за нее надо платить авторские отчисления, в то время как за оперы Верди и Пуччини платить не надо. Об этом еще сто лет назад писал Артюр Онеггер – о судьбе современной музыки и почему ее не пускают – и с тех пор мало что изменилось: причина чисто экономическая – авторские права. Я считаю, что это недостатки государственной политики в этой области, которой просто нет.

– А раньше была?

– В советское время – конечно. Она не была лишена своих недостатков, но она все же была, и ситуация была заметно лучше: были квоты на постановки современных опер, продвижение современной музыки. Сейчас же и государство, и театры к этому совершенно глухи.

– Насчет современности вашей музыки. Она современная, но, безусловно, музыка – ее интересно слушать меломану любого уровня подготовки. Но в ХХ веке мейнстрим был другим – другая музыка была в моде. Вы шли против течения? Это было непросто?

– Я просто не замечал этого течения. Да и не мог по-другому: у меня выходит вот такая музыка, а не другая, и под чьи-то вкусы подделываться для меня немыслимо. К счастью, это время уже прошло – всякие «измы» были в моде в последней четверти прошлого века, от квазиавангардных вещей сегодня все больше удаляются. И еще такой момент: музыковедам и музыкальным критикам намного проще писать тексты о сочинении, в котором есть какая-то мудреная конструкция, придумана какая-то диковинная концепция. Есть о чем написать. А что писать про музыку Подгайца: все ведь очевидно – мелодия и ее развитие, ничего интересного для них, поумничать негде и не на чем. Я всегда в этом смысле говорю – как повезло Моцарту, что в его время не было музыковедов и музыкальных критиков, иначе б они «закопали» его музыку, ведь в ней нет никакой новизны, никаких концепций и конструкций. Моцарт никогда не был революционером в музыке, реформатором – как Глюк, Вагнер или Берг.

– Словом, больших препон на вашем пути не было?

– Скорее нет. Главное, чтобы были исполнители, которые хотят играть и петь твою музыку. Мне с этим очень повезло. Детский хор «Весна» – один из главных моих исполнителей. Но не только он. Много прекрасных инструменталистов – я написал для огромного количества сольных инструментов, и всегда находились те, кому это было интересно.

– А были те, кто способствовал?

– Конечно. Например, Тихон Николаевич Хренников мне сразу сказал, что детская музыка – это мое. Он как-то это сразу почувствовал, угадал, в то время как я сам об этом совершенно не думал, что детский репертуар займет такое большое место в моем творчестве. Хотя в детстве я сам хорошо пел и очень любил петь, я пел весь репертуар Робертино Лоретти. А потом, уже будучи взрослым, я понял, что очень люблю музыку и очень люблю детей. И это сочетание – музыка и дети для меня очень естественно. Конечно, «Весна» сыграла огромную роль в моей творческой жизни – что этот шлюз открылся и родилось столько музыки для детей.

– Тем не менее, у вас немалое наследие для взрослых исполнителей и для взрослой аудитории. В частности, на вашем авторском концерте в БЗК 7 октября прозвучала новая Четвертая симфония «Холмы» – сочинение необыкновенной глубины и проникновенности. Могли бы вы назвать музыкантов, кто, на ваш взгляд, наиболее чутко воплощал ваши замыслы?

– Мстислав Ростропович, Михаил Плетнев, Фридрих Липс, Александр Бузлов, Алексей Волков, Левон Амбарцумян – из солистов. Из дирижеров – Евгений Бушков, который много моей музыки исполнял. Из вокалистов – Алла Аблабердыева и Наталья Горелик-Оленина. Мне очень приятно, что молодые исполнители также интересуются моими сочинениями. 21 сентября в Рахманиновском зале мои сочинения исполняли студенты Московской консерватории, с которыми над ними работали их профессора – прекрасно, с энтузиазмом, с истинными интересом. Или недавно нашелся молодой музыкант, который после Бузлова смог играть мою сложнейшую виолончельную сонату – Даниил Никонов, ученик Владимира Тонхи, который еще учится в колледже только, но уже видно, что талант невероятного уровня. Есть мои любимые исполнители-народники – Андрей Горбачев, Екатерина Мочалова, Мария Власова, Иосиф Пуриц.

– Исполнялись ли ваши сочинения за рубежом иностранными коллективами и солистами?

- Да, конечно. Особенно много во Франции и Америке. Аккордеонистка из Латвии Ксения Сидорова сыграла в Лондоне мое сочинение для аккордеона и струнного оркестра «Viva voce» – после этого оно стало одним из самых исполняемых моих сочинений на Западе, его играют очень многие оркестры. «Нью-Йоркская месса» звучала в Нью-Йорке через год после трагедии 2001 года в исполнении американских музыкантов.

Беседовал Александр МАТУСЕВИЧ
Фотографии из личного архива Е. Подгайца
Фотографии из оперы «Алиса в Зазеркалье»
фотограф Иван Мохнаткин
3 фото: Ольга Стародубова - Алиса, Михаил Коробейников - Шалтай-Болтай
4 фото: Е. Подгайц с детьми из хора «Весна»

23.10.2024



← интервью

Выбери фестиваль на art-center.ru

 

Нажимая "Подписаться", я соглашаюсь с Политикой конфиденциальности

Рассылка новостей